Она медленно села, и тело тотчас отозвалось ноющей болью. Постанывая, Мстислава удивленно посмотрела на свои руки и поняла, что одета в другую сорочку. Она подняла вопросительный взгляд на незнакомку и уже открыла рот, но в этот миг растворилась дверь.

– Векша! – позабыв обо всем, радостно воскликнула Мстислава и подалась вперед, но, заметив, как изумленно подпрыгнули вверх брови бывшей служанки, торопливо поправилась: – Госпожа!

Векша замерла на пороге, недоуменно разглядывая гостью. Изумрудного цвета верхница и подбитый жемчужной поднизью убрус шли ее черным, бархатным глазам, но Мстиша подумала, что жена княжеского воеводы могла бы одеваться более броско. Впрочем, главным ее украшением были здоровый румянец и улыбка.

Мстислава потупилась. Слишком опрометчиво было показывать радость от встречи, ведь Векша видела перед собой не княжну, а незнакомую бродяжку.

Справившись с удивлением, Векша в несколько невесомых шагов пересекла горницу и опустилась на лавку рядом с Мстиславой.

– Я рада, что ты пришла в себя, милая, – ласково проговорила она.

– Спасибо, госпожа, – проглатывая подступившие слезы и не смея поднять на бывшую наперсницу глаза, чтобы не выдать себя, ответила Мстиша. – Не знаю, как и благодарить тебя и твоего супруга… – Голос ее сорвался, и она поспешно накрыла рот ладонью.

– В нашем доме никому не отказывают в помощи.

Векша легонько сжала плечо Мстиславы, и та едва удержалась от того, чтобы не кинуться бывшей чернавке на шею. Мстиша не раз слышала, что самыми жестокими хозяевами становятся отпущенные рабы. Векша никогда не была невольницей, но воспоминания о том, как Мстислава обходилась с ней, вызывали прилив стыда и отвращения к себе. Векша имела основания ненавидеть весь свет и нынче, сделавшись боярыней, могла жить в свое удовольствие, забыв о том, кем она когда-то была и откуда вышла. Но, получив высокий чин и власть, Векша распорядилась ими по-своему и теперь привечала обездоленных и помогала страждущим.

Как много бы отдала Мстиша за то, чтобы открыться Векше, рассказать, кто она на самом деле, сполна получить ее сострадание, а не это обезличенное милосердие… Но она напомнила себе, что должна быть благодарна уже за то, что имеет.

– Что с тобой произошло? – прервала размышления Мстиславы Векша. На ее губах играла ободряющая улыбка, но глаза смотрели серьезно и пристально.

Мстиша выдержала взор. Векша была доброй, но далеко не глупой, и княжна понимала, что от этого рассказа будет зависеть вся ее дальнейшая судьба, поэтому после короткого колебания представилась Незваной и без утайки поведала о жизни ведьмы: про отца, бившего ее смертным боем, про рано умершую мать, про Шуляка, у которого жила все эти годы. Про собственные мытарства говорить было еще легче, и Мстислава во всех подробностях поведала бывшей служанке про Ратмира, его обращение и болезнь, про решение уйти в город и встречу с разбойниками, во главе которых оказался ее родной брат, про лесные скитания, про житье в воровском стане и истязания Желана и, наконец, про побег. Векша слушала не перебивая, точно чувствуя Мстишину потребность выговориться, лишь тихонько кивала и время от времени еле заметно касалась ее руки. Закончив рассказ, Мстислава утерла слезы, склонила голову и прошептала: