Похоже, в этом мире есть лишь одно существо, способное изменить привычное течение моей закольцованной жизни. Та, кого Маритар звала искрой, и за человека не считая. Поначалу я думал, будто веду ее за собой. Но нет, это я лечу за ней, как за крохотным огоньком, а она, сама того не зная, дарит мне новые воспоминания. Мне даже кажется, на одном из путей – осколков, вероятностей – я видел мою лысую дуреху, которую так и не смог выкинуть из головы.

Маритар хотела просто занять тело, изначально человеческое тело, подготовленное к шуму, свою искру. Но что-то пошло не так. Вместо того чтобы жить вечно, мы бегаем по кругу. Маритар раз за разом создает искру, а затем, понимая, как мало времени ей отведено в человеческом теле, прыгает за борт. Асин растет, не догадываясь, что сотворила с ней мать, а затем начинает шуметь, как любая до времени спящая аномалия. Начинает сиять, и на это сияние летит огромным уродливым мотыльком с плавниками-крыльями тварь со дна океана, которую Асин называла мамой.

Но если другие аномалии подчиняются определенным правилам, просыпаясь через время или реагируя на сильный источник шума поблизости, то много ли надо маленькой девочке, растущей без мамы, чтобы потерять над собой контроль? Одна неудачная влюбленность. Один непонимающий отец. Один придурок-напарник. И вот она уже злится, и вот она уже плачет, а таящаяся в ней сила разбивает невидимую перегородку. Так Рыжая однажды – теперь я понимаю, что в этот день и умер Танедд Танвар, накормив ее собой досыта, – уничтожила целый мир (а может, только его часть). А Асин… просто отматывает время назад, замыкая очередной круг.