– Асин? – Чужой голос ворвался ей в уши, поначалу сильно напугав. Она не узнала его, но четко расслышала буквы, слившиеся в ее имя и словно расколдовавшие ее.

– Простите, – пробормотала Асин, не понимая даже, за что извиняется.

Поначалу глаза выхватили среди ветвей фигуру – длинноногую, сгорбившуюся. Ее голову окутывал полупрозрачный дым. Асин пригляделась, сощурившись, и узнала в незнакомце Вальцера. Старое имя выпрыгнуло из ее рта прежде, чем она вспомнила это:

– Атто?

– Да чтоб тебя, – расхохотался он, но как-то нервно, потирая ладонью шею. – Вот так не везет.

Пока она, хмурясь, пыталась понять смысл его слов, он сделал два широких шага и, подцепив носом ботинка лежавшую на голой земле веточку, бросил ее. Та ударилась о складки платья и полетела вниз, к ногам Асин. За короткий миг и без того странная встреча превратилась в чистое безумие. Асин собиралась возмутиться, насколько она, конечно же, могла, – даже открыла рот, но в тот же момент Вальцер очутился рядом и, приподняв ее челку, коснулся тыльной стороной холодной ладони лба.

От него пахло дымом, горечью и совсем немного – медом, но его нотки Асин уловила сразу же. Вальцер поджимал перечеркнутые шрамом губы – с такого расстояния выступающие белые полосы на его лице казались живыми и оттого еще более пугающими. Но жест, каким он ощупывал ее лоб, был настолько знакомым, что она даже позволила себе расслабиться. Ненадолго. Тут же прозвучало убийственное:

– Ведь Джехайя уже похоронил тебя.

Голос не дрожал, словно Вальцер говорил что-то привычное вроде «Не забудь полить цветы» или «Покорми кота, он совсем исхудал». А сердце Асин ухнуло ледяным камнем на самое дно живота и потянуло вниз, к земле.

– А ты вон она, – продолжил Вальцер, глядя не на Асин, а сквозь нее, хотя она стояла рядом. – Бегаешь по лесу, грибы собираешь. Пока его из петли вытаскивают. Ты где была?

– Я… – начала Асин, чувствуя, что вот-вот опять затрясется голова. Ведь не скажешь: «Я была в Бесконечной Башне, где время течет иначе». Такое себе оправдание.

Невдалеке хрустнула ветка – будто сломавшаяся кость. Асин в этот самый момент представляла, как огромная невидимая нога в знакомом ботинке, какие носил Вальцер, наступает на ее тонкий позвоночник. Она была готова даже к этому, не понимая, почему Бесконечная Башня не отпустила ее раньше, почему время перешло на бег, почему папа – ее любящий папа – не дождался ее, поверив внезапно в то, что она умерла.

Она искала виноватых, постепенно понимая: не виноват никто, кроме нее самой.

– День ото дня, Асин, – выдохнул Вальцер, глубоко затянувшись. – День ото дня. Он пьет, лезет в драку и плачет, как мальчишка. – Он загибал пальцы перед ее лицом, а между ними змеился дым. – И то ли хочет слышать, что ты жива, то ли нет. Все к вам собирается, к тебе и твоей дурной мамаше, в океан.