Светлые брови сложились домиком, и на лбу возникла дугообразная морщинка. Узкий рот приоткрылся, крупные очки скатились по переносице. Он посмотрел на меня так, словно грозовая туча вмиг превратилась в безобидное облако. Тревога? Удивление? Испуг? Что же выражало его лицо?

Затем Алекс вскинул подбородок и закатал рукава джемпера до локтей, обнажая ладони и пальцы, испещренные следами от ручки и канцелярской замазки.

– Элли, – безмолвно ответил он мне. Пальцы двигались юрко, а руки – живо. Изящная жестикуляция была такой же естественной, как дыхание.

Я прищурилась, мое лицо напряглось, мозговые шестеренки заскрипели в попытке разобрать буквы по отдельности. Алекс смотрел на меня с любопытством. Ждал последующих действий.

Я глубоко выдохнула, момент настал.

– Я, – указала на себя, – ты…

Мои руки застыли в воздухе. Как показать слово «команда»? Я же это учила! В голове зашипел помехами пустой телеэкран. Алекс непонимающе уставился, хлопая голубыми глазами. Вот черт… Я прикусила губу. Память подвела. Жесты, зазубренные наизусть, смыло предательской волной.

– Я, – я повторила жест, шумно сглотнула и посмотрела на бойца, надеясь, что он поймет, – ты… мы…

Живот сжался в комок. Библиотека, казалось, вдруг уменьшилась, книжные стеллажи навалились вековыми знаниями. А я не смогла запомнить и самого простого.

– Короче! – прикрикнула я, и Алекс тут же отскочил. – Я учила-учила этот язык жестов, но, как видишь, все оказалось бессмысленно.

Парень моргнул и вновь нахмурил светлые брови.

– Как горох об стену, понимаешь? – вскипела я, злясь на себя и на свою забывчивость. – Хуже моей памяти разве что мерзкий характер Фокса.

Алекс осмотрелся. Но в крохотной пыльной библиотеке, естественно, находились только мы вдвоем. Я вздохнула и отбросила волосы назад.