– Вы с ним дружны?

– Насколько можно дружить с кем-то во дворце, – хмыкнула Омилия, – но да. Мы дружны.

– Тогда – я рад буду называть тебя так… Мил. – Из его уст это звучало как-то иначе, не так, как от Биркера, и Омилия вздрогнула – сама не зная отчего.

– Все равно всё это бессмысленно, – уныло сказала она. – Мне было непросто выбраться… Я не знаю, когда смогу сделать это снова. И скоро мне нужно будет идти. Если меня хватятся, мне страшно представить, какой будет скандал.

– Понимаю. Даже мои родители скандалили, если не обнаруживали меня дома под утро – а ведь от меня никогда не зависел целый континент.

В дверь резко постучали – один, два, три раза – и они оба вздрогнули.

– Это Ведела. Я попросила её постучать трижды. Значит, нам пора прощаться, Унельм Гарт.

– Может встречную просьбу, Мил? Зови меня Ульмом или Унельмом, если хочешь. Договорились?

Она кивнула:

– Хорошо. Прощай, Унельм.

– Я предпочитаю «до свидания». – Он вдруг шагнул вперёд, взял её за руку – не предупредив, не спросив разрешения – и прижал к губам. Кожу на запястье будто обожгло – и Омилии захотелось одновременно, чтобы он отпустил её и ушёл как можно скорее – и чтобы поцеловал опять.

– Полагаю, как-то так положено прощаться с наследницей? – спросил он, улыбаясь и наконец отпуская её руку. – Скажи, мы увидимся снова?

– Я не знаю. Я не думаю, что…

– Ну, скажи. Скажи, что мы увидимся снова, Мил. – Он укоризненно покачал головой. – Я думал, Химмельны пекутся о счастье каждого поданного. Ты бы осчастливила меня такой малостью… А ждать я буду, сколько потребуется, честное слово.

В дверь снова постучали.

– Может, я и не знаменит прямо сейчас, – Унельм заговорил быстрее, не сводя с неё взгляда, – но я поработаю над этим, вот увидишь.

– Я просто пошутила…

– Зато я не шучу. Мы увидимся ещё, Мил?

– Да, да, – прошептала она, вдруг, неожиданно для самой себя, сжимая его руку. – Мы увидимся. А теперь дай пройти.

Он отступил безропотно. Его глаза блестели, и улыбался он до ушей.