– Тогда до встречи, Мил.

– До встречи, Ульм. – Она вспомнила, что всё ещё держит в руке шкатулку. Унельм заметил её жест:

– Оставь себе, это ведь подарок. В следующий раз я принесу чего-нибудь ещё, чего ты не пробовала.

В дверь постучали ещё раз, сильнее. Судя по всему, Ведела была в панике – ещё чуть-чуть, и, вопреки приказу Омилии, решится войти.

– До встречи, – повторила Омилия, пьянея от сладкого ужаса, его торжествующей улыбки, этих слов, собственной смелости.

Ей казалось, что взгляд Унельма Гарта обжигает ей затылок даже тогда, когда дверь комнаты за ней захлопнулась.

* * *

За всю дорогу обратно во дворец Ведела не сказала ей ни слова, но осуждение в её взгляде было куда красноречивее.

Устыдиться не получалось.

Омилия думала об Унельме Гарте и его словах по дороге к замку, засыпая и сразу по пробуждении, за завтраком и в библиотеке – и даже невинно глядя прямо в глаза матери.

«Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая? Вид у тебя усталый. Ты уверена, что не стоит нанести пыль на кожу перед тем, как идти на прогулку?»

Отвечая заученными, старыми фразами, Омилия с отстранённым удивлением отмечала, что всё это не трогает её, как прежде.

Мысли о Магнусе и Кораделе, «тени за троном», Биркере и его секретах, Строме и многочисленных претендентах на её руку, материнских атаках, отцовском равнодушии… Всё приобрело теперь новое значение.

Во всём – даже в привычном до зубовного скрежета дворцовом парке, где Омилия знала, казалось, каждое дерево, был теперь Унельм Гарт, и мысли о нём были ни на что не похожи.

– До встречи, – шептала она, с наслаждением чувствуя, как замирает сердце. – До встречи.

Эрик Стром. Миссе Луми

Эрик Стром. Миссе Луми

Седьмой месяц 724 г. от начала Стужи

Стром не торопился – он знал, что, даже если Иде Хальсон донесёт на него Олке, это – а затем возвращение сыщиков в дом – займёт ещё по меньшей мере полчаса.