Она не осознает, что плачет, пока не чувствует слезы у себя на щеках. Когда она открывает глаза, то северное сияние становится даже ярче, чем было. Оно настолько яркое, что ночь отступает. Такое яркое, что на мгновение ослепляет Дафну.

Когда ее глаза привыкают, все вокруг нее погружается во тьму, и перед ней остается лишь Софрония, одетая в то же желтое платье, в котором она была в последний раз, когда Дафна ее видела. Но она никогда не видела, чтобы сестра стояла так прямо, никогда не видела такой убежденности в ее глазах.

– Я сплю, – говорит Дафна, когда обретает дар речи.

Софрония улыбается, и от этого зрелища у Дафны подкашиваются колени.

– О Даф, – говорит она, и звук голоса ее сестры, то, как она произносит ее имя… Это окончательно ломает Дафну. Она словно разлетается на бесчисленные осколки, и их так много, что она, кажется, никогда больше не будет целой. Но вдруг Дафна чувствует, как руки Софронии обнимают ее, снова собирая обратно, и она утыкается лицом в ее плечо, сотрясаясь от рыданий. Аромат теплого сахара и роз полностью поглощает ее.

– Мне так жаль, Софи, – удается выдавить Дафне между рыданиями.

– Я знаю, – говорит Софрония. Когда всхлипы Дафны стихают, Софрония отстраняется и, держа сестру на расстоянии вытянутой руки, смотрит на нее. И вот опять в серебристом взгляде Софронии появляется сталь, которую Дафна никогда раньше не видела.

– Но одних сожалений недостаточно.

Дафна сглатывает.

– Это та часть, где ты говоришь мне правду? – спрашивает она. – О том, что на самом деле с тобой произошло?

Дафна одновременно и хочет, и не хочет это услышать. Она обнаруживает, что в ожидании ответа Софронии затаила дыхание, но ее сестра лишь улыбается и протягивает руки, чтобы смахнуть слезы со щек Дафны.

– Ты и так знаешь, что на самом деле со мной случилось, Дафна, – говорит она низким голосом.

Дафна качает головой, но не может произнести ни слова.

– Ты всегда знала, – продолжает она.

Прежде чем Дафна успевает придумать, что ответить, Софрония наклоняется к ней и целует в щеку. Дафна чувствует на своей щеке ее ледяные губы.

– Передай Беатрис, что я ее люблю, – говорит она. – Скажи Виоли, что ее долг исполнен. И скажи Леопольду…

Улыбка Софронии становится печальной.

– Скажи ему, что я прощаю его, и я надеюсь, что он тоже сможет меня простить.

– Он дурак, – говорит Дафна хриплым от слез голосом.

– Он храбрый, – отвечает Софрония. – Требуется храбрость, чтобы открыть глаза и не закрывать их даже тогда, когда очень хочется.