Виоли чертыхается, но осознает, что сделала это вслух, только когда Руфус снова поднимает брови.

– Отлично, – говорит Виоли Дафне. – Не знаю, в курсе ли ты, но я забрала все яды у тебя из ящиков. Можешь порекомендовать, что из них использовать?

Дафна на мгновение замолкает, но когда она снова заговаривает, Виоли слышит в ее голосе раздражение:

– Полупрозрачный порошок в пудренице с рубинами. Ей нужно будет только вдохнуть его, но на твоем месте я бы задержала дыхание.

– Я знаю, что такое ядовитый туман, – говорит ей Виоли, борясь с желанием закатить глаза.

– Тогда ты знаешь, как им пользоваться, – отвечает Дафна.

Их связь лопается, словно натянутая бечевка, и Виоли моргает, поочередно переводя взгляд на Руфуса, Гидеона и Рида, которые смотрят на нее так, словно она сошла с ума. Виоли уверена, что отчасти так оно и есть.

– Планы изменились, – говорит она им.

Беатрис

Беатрис

Беатрис просыпается, когда в окно ее спальни уже льется яркий солнечный свет, и большие часы в углу сообщают, что уже почти полдень. Но голова болит так сильно, что приходится перевернуться на другой бок и зарыться лицом в подушку в надежде поспать еще немного. Но в этот момент она замечает рукав своей ночной рубашки – белый рукав, покрытый темно-красными, почти коричневыми пятнами. Беатрис лучше других знает, как выглядит засохшая кровь, и когда она резко выпрямляется, вызывая в голове очередной фейерверк, к ней возвращаются события прошлой ночи: то глупое желание, разговор с Николо, его лицо, а затем кашель кровью.

Он что-то с ней сделал? Конечно, это невозможно – физически она не была в Селларии, а Николо едва ли что-то знает о магии. Беатрис понимает, что все дело в ней самой, и ее желудок сжимается.

Еще мгновение она смотрит на забрызганный кровью рукав ночной рубашки, и в ее голове так быстро крутятся мысли, что о головной боли легко забыть.

Магия имеет свою цену, Найджелус предупреждал ее об этом. Возможно, это то же самое недомогание, что случалось у нее и раньше после того, как она загадывала желания. В этом есть крупицы здравого смысла, но этого недостаточно, чтобы ее успокоить. В конце концов, она кашляла кровью – совсем не то же самое, что головная боль или усталость.

– Прошу прощения, Ваше Высочество…

Приглушенный женский голос, кажется, доносится из-за стены, отделяющей комнату Беатрис от гостиной, которую она когда-то делила со своими сестрами. Беатрис понимает, что это одна из горничных.

– …Но принцесса Беатрис еще не проснулась.

– Уже почти полдень, – отвечает другой голос. Паскаль. Она откидывает одеяло и на нетвердых ногах встает с постели.