– Я знаю, что Паскаль – двоюродный брат мальчиков и их ближайший живой родственник, но, похоже, в данный момент у него полно забот о своей собственной стране, – продолжает ее мать. – Я знаю, что мы с ними породнились лишь через нашу дорогую Софронию, но в ее честь я чувствую себя обязанной помогать направлять юного короля Гидеона до тех пор, пока он не перестанет во мне нуждаться.

Мгновение Беатрис может лишь молча смотреть на свою мать, пытаясь понять правила той новой игры, в которую они теперь играют. Могла ли она сама похитить принцев, чтобы потом якобы спасти и привезти сюда? Беатрис предположила бы, что это так, только вот в таком случае они уже наверняка были бы в Бессемии. Но, возможно, в истории, которую она рассказывает, и есть доля правды. Когда напряженное молчание между ними затягивается слишком надолго, генерал Урден прочищает горло.

– Отлично, Ваше Величество, – говорит он. – Для нас куда лучше, чтобы Темарин сохранил независимость под властью нашего верного союзника, чем если бы вам пришлось управлять такой неспокойной страной.

Императрица слегка кивает в сторону генерала, но видя, как недовольно поджаты ее губы, Беатрис немного успокаивается. И все же она не может остановить поток мыслей, потому что смотрит на головоломку, в которой, очевидно, не хватает половины кусочков, и не может разглядеть полную картину.

– Теперь что касается Селларии. Мы получили несколько интересных новостей от наших шпионов, – говорит генерал Урден, перебирая лежащие перед ним бумаги. – Ходят слухи о готовящемся перевороте с целью свержения короля Николо. Его возглавляет еще один двоюродный брат принца Паскаля – герцог Рибель.

Беатрис хмурится. Она знала герцога Рибеля по имени, но за время ее пребывания в Селларии он не бывал при дворе, так что она с ним не встречалась. Насколько Беатрис знала, они с королем Чезаре не ладили, и герцог справедливо полагал, что его лучший шанс сохранить голову – это жить в своем летнем поместье на западном побережье Селларии.

– Герцог Рибель снискал благосклонность других знатных семей, которые были изгоями во время правления Чезаре. Очевидно, он гораздо более привлекательный кандидат на пост короля, чем король Николо, у которого полно врагов даже в его собственном окружении.

Императрица поворачивается к Беатрис, приподняв брови.

– Ну что, Беатрис? – спрашивает она. – Сейчас твое мнение могло бы быть нам полезно.

Беатрис борется с желанием бросить на мать свирепый взгляд.

– Николо и его сестра потратили слишком много времени, пытаясь захватить трон, и совсем не озаботились тем, чтобы понять, как его сохранить, – говорит Беатрис, тщательно подбирая слова. Она вспоминает Николо таким, каким она видела его прошлой ночью, – пьяным и безрассудным, но точно не проигравшим. Беатрис уверена, что у него припрятан козырь в рукаве, и она больше не собирается его недооценивать. Но лучше, чтобы у императрицы сложилось иное мнение.