– Отведите ее в камеру, – командую я, обращаясь к тем двум стражникам, которые привели ее сюда. – Проследите, чтобы о ней позаботились. Ей нельзя причинять вред. Вы меня поняли? Тронете хоть один волосок на ее голове – и лишитесь жизни. Это касается и всех остальных.

Стражники обмениваются быстрыми взглядами. Затем один из них подходит к плахе, нагибается и подхватывает Фэрейн на руки. Мне приходится бороться с желанием наброситься на него, впечатать его лицо в землю и отобрать ее. Но я стою ровно, сжав кулаки, и просто смотрю, как стражник уносит Фэрейн с эшафота – и прочь. Второй тут же спешит следом, крепко держа леди Лирию.

Я медленно поворачиваюсь, глядя на галерею. Там стоит Сул, его мать – рядом с ним. Они смотрят на меня сверху вниз, их лица совершенно лишены выражения. Прочие тоже глядят на меня: мой совет, члены моего двора и домочадцы. Хэйл и ее стража. Умог Зу и ее жрицы. Все.

Огонь в мой душе угас. Теперь я осознаю, что после него осталась жгучая боль. Мою голову словно вскрыли и вогнали прямо в мозг раскаленное тавро. Мне хочется кричать, схватиться за череп, трястись и извиваться. Но я этого не делаю. Я еще шире расправляю плечи, вглядываясь в каждое из этих лиц надо мной, в одно за другим.

В ушах пульсирует тишина.

Я разворачиваюсь. Делаю шаг к лестнице, ведущей с эшафота. Прежде чем успеваю сделать второй, мое внимание привлекает что-то яркое. Я приглядываюсь и вижу: хрустальный кулон, подвешенный на серебряную цепочку. Отброшен. Забыт.

Я бы узнал этот кулон где угодно. Я и узнал его – в том лесу над Дугоримом. Уже тогда в мою голову прокрались первые подозрения, но я отбросил их, ибо на первый план вышли более важные дела. Я должен был быть внимательнее. Должен был расспрашивать дальше, должен был потребовать ответов.

Я наклоняюсь и поднимаю кулон, пряча его в ладони.

Глава 37. Фэрейн

Глава 37. Фэрейн

Окон в этой камере нет. Да это и неважно. Быть может, если бы имелась хоть какая-то надежда увидеть клочок неба, я бы и мечтала об окне.

А так я знаю, что снова увидела бы лишь камень. Все эти складки бесконечных скал, слой за слоем, формировавшиеся на протяжении эонов. Все эти прорезанные в них изгибающиеся проходы, по которым текут слепые реки. Весь этот жар, все удушье, весь холод и сырость, вся неизмеримая масса. Быть может, неба и вовсе нет. Быть может, этот каменный массив – все, что есть, что было и будет. Быть может, меня раздавит насмерть, а кости перетрет в порошок. Быть может… может…

Ужас накрывает меня медленно, словно вздымающаяся волна. Ударив, он ломает меня. Я – лишь клубок скукожившегося, бормочущего безумия. Но даже в этом безумии мне не найти облегчения, ибо я недостаточно безумна, чтобы полностью потерять рассудок. Я еще достаточно воспринимаю действительность, чтобы осознавать свой бессвязный лепет, чтобы чувствовать стыд. Но я не в состоянии подняться на поверхность теперь, когда меня захватила волна. Я могу лишь плыть, несомая ею, меня швыряют ее безжалостные течения, пока наконец, устав, она не оставляет меня, покрытую синяками и избитую, на берегу осознанности.