Чип пляшет у нее на макушке, мотая пушистым хвостом. Что-то его взбудоражило. Но что? Я отчетливо помню, как этот маленький зверек свернулся клубочком на моем мертвом теле после атаки вогг, посылая мощный резонанс, который каким-то образом удержал мою душу привязанной к этому миру. Сумеречные кошки гораздо более умные, более чувствительные к живым вибрациям, чем догадывается большинство.

Нахмурив лоб, я подхожу ближе. Дыхание у меня в груди перехватывает. Однако Чип издает трель и пляшет, будто подбадривая меня, так что я протягиваю руку и кладу ладонь на камень. Сердцебиения нет, разумеется; она камень, целиком и полностью. Но там есть что-то.

Закрыв глаза, я притягиваю к себе вибрации окружающего меня разбитого урзула. Направив этот резонанс, я погружаю свое сознание глубже, внутрь этой каменной глыбы. И вот! В самом его сердце – Рох. Ее страх. Ее боль и замешательство. Ее гнев. Все это здесь, слабое, но узнаваемое. Далекая вибрация, которая составляет ее уникальную душу. Она внутри камня. Живая.

А значит, ее можно из него вытащить.

Я открываю глаза, вглядываюсь в это твердое, практически лишенное черт лицо. Эта женщина принесла столько боли. Если бы не она, я бы никогда не провела церемонию. Хэйл чуть не умерла по ее приказу. Но что, если у богов были другие планы? Что, если одержимость Тарга и рвение Рох были частью чего-то гораздо более масштабного, чем кто-либо из нас догадывался? Что, если?..

Я обхватываю это каменное лицо ладонями и, призвав урзул, посылаю свой дар глубже, прямо к центру ее существа.

«Рох, – зову я. – Рох, услышьте мой голос. Идите ко мне».

Камень отслаивается. Мне навстречу вздымается горнило боли и непонимания, но его жар настолько слабее того, что я испытала с Арраог, что я даже не морщусь. Вместо того я шепчу: «Покой». Мой дар течет в нее охлаждающей волной. Чары откликаются, отшелушиваются с ее сердца, духа, разума и тела.

Камень трескается. Ломается.

Слегка взвизгнув, сумеречный кот спрыгивает прочь в тот самый миг, когда ва-джор осыпается, а Рох делает дрожащий шаг вперед, падая в мои протянутые руки. Она хватает ртом воздух, цепляется за меня, плачет, словно младенец.

– Морар тор Граканак! – молится она снова и снова, как будто позабыв все прочие слова. – Морар тор Граканак! Морар тор Граканак! – затем, на тихом выдохе: – Курспари-глур.

– Все в порядке, Рох, – говорю я, готовясь к потоку ее эмоций. – Все в порядке. Вы теперь в безопасности. Вы дома.

Где-то позади Фор испуганно выкрикивает мое имя, отчего сердце радостно бьется. По лицу расползается улыбка. В этот миг я упиваюсь секретом, который разделяем только я, сумеречный кот и эта женщина, что была моим врагом.