Еще одно слово, тени в хороводах поменялись местами, те, кто был во внешнем круге, встал во внутренний, а кто во внутреннем был, перешел во внешний. Будто следуя их примеру, сгустки света также поменяли места. Кровь Горана теперь парила над Храбром, а кровь юноши переместилась к хозяину Черного дворца.

Чаяна сказала еще что-то, хороводы сменили направление. Словно время пошло вспять, кровь сама собой, находила дорогу обратно в тело. Едва последняя капелька оказалась внутри, громкий возглас остановил окружение. Подойдя к одному телу, а после к другому, Чаяна перетянула их руки кожаными жгутами. Когда она закончила, тени снова разомкнули ладони, чтобы опять взяться парами, и начать движение в одну сторону, но противоположенную той, с которой все началось. Темп песни и скорость шагов увеличились настолько, что было удивительно, как они выдерживают. Сама песня уже больше походила на выкрикивание отдельных слов, а не на распев. Свет становился все слабее, он будто расходился от центра к внешнему кругу, что объединял всех. Стоило сиянию полностью исчезнуть, пары замерли, наступила тишина. Круг из теней растаял в воздухе.

— Вот и всё! — устало произнесла Чаяна.

— Можно сойти с места? — спросила Огнеслава, она была лишь зрителем, но чувство, непременно возникающее после окончания большого дела, передалось и ей.

— Да. Всё закончилось. Осталось лишь смыть краску, одеть их и оставить отдыхать, — ответила тень, направляясь к Горану.

— Можно я? — осторожно попросила Огнеслава.

— Конечно. Тогда я займусь юношей, — улыбнулась Чаяна. — Когда смоете краску, можно будет развязать узлы. Без знаков, надрезы сразу затянутся.

Вскоре Храбра унесли, а Горан так и остался в зале для обряда. Огнеслава сидела рядышком, она собиралась пробыть здесь до утра. Поняв, что убеждать княгиню бесполезно, все разбрелись по своим делам, оставив их наедине.

Потрескивая горели лампады, ароматный дымок тянулся от курильниц. Она смотрела на бледное лицо супруга, которое все еще хранило на себе следы рисунков, и размышляла о том, что сказала Чаяна. Если она несколько веков проводит обряд, значит, должна помнить княгиню Огневицу. «Завтра же расспрошу» — решила для себя Огнеслава. Взгляд её не отрывался от любимого лица, а перед глазами то и дело плыли картинки недавнего сновидения. Она аккуратно коснулась волос Горана, кожа на лбу и висках чистая. «Глупый! Глупый и пустой сон! Выдумки уставшего разума!» — убеждая себя, подумала она. Видимо почувствовав её прикосновение, он открыл глаза. Взгляд был мутным, туманным, да и всё выражение лица говорило о крайней слабости.