— Сегодня поутру гонец от князя Вышаты вернулся. Видать, есть о чем говорить, — ответила Прасковья. — И что это за речи такие дерзкие? Разве так вас воспитывали? Батюшка позвал, значит надо!

Подумав, что гонец в любом случае лучше, чем колдун, Огнеслава молча переоделась в одежды, которые могла бы носить местная боярыня. Пряча лицо в складках свободно ниспадавшего из-под головного убора платка, она отправилась к отцу. Прасковья неотступно следовала за воспитанницей. Огнеслава понимала, няня не может знать родительские планы и просто выполняет приказ, но всё равно злилась.

Когда она вошла в приемную горницу, там были только отец и мать. Прасковья осталась снаружи. Караул вышел, затворив двери. Сверкнув колючим взглядом, молодая княгиня коротко поклонилась родителям и, гордо вздернув подбородок, замерла, уставившись в пол. Тишина была ужасной, она чувствовала на себе взгляды обоих, но намеренно не поднимала глаз.

— Доброго дня, дочка, — проговорил отец, заметно нервничая. — Хорошо ли отдыхала?

— Благодарю. Матушкиными стараниями, никто не нарушал мой покой, — холодно ответила она.

— Ты сама вскоре будешь благодарить меня, — дрожащим голосом оправдалась мать.

— Конечно. Благодарю, — тем же тоном ответила Огнеслава.

Князь недоуменно взглянул на жену. Та только руками развела, будто подтверждая непривычное поведение дочери.

— Я же говорила тебе, — прошептала княгиня, — всё, как старец предрекал! Околдовали!

Огнеслава подняла взгляд, суровый, почти презрительный. На лице отца мелькнула растерянность. Мать же уткнулась в платок, тихо всхлипнув.

— Не тех союзников ты выбрал, батюшка, — слова прозвучали с едва заметной угрозой. — Колдун обманул тебя и обманет ещё. Ни стены, ни замки преградой для магии не станут. Когда я пропаду без следа из светлицы, пеняйте только на своё простодушие.

Огнеслава твердо решила посеять семена раздора меж родителями и Велимиром. Судя по глазам матери, путь она выбрала верный.

— А кого я должен был избрать, по-твоему? — сурово свел брови отец. — Мы маленькое княжество, чтобы выжить, должно всегда быть на стороне силы. Пожила подле трона Зеяжска и возомнила, что можешь поучать старших? Тебя растили, как сокровище, ограждали от жестокости и грязи, а ты говоришь сейчас, как неблагодарная тварь. Извиняет лишь то, что ты жертва темного колдовства!

— На стороне силы! Сколько себя помню, вы всегда пресмыкались перед князем Вышатой и его семейством. Где Перелесск, а где Зеяжск? Почему принимать помощь от Вышаты можно, а от моего мужа нельзя?

— Молчи! — лицо отца побелело от гнева. — Разве твой муж предлагал нам помощь? Единственное, что мы слышали это угрозы! Дочь нагло украли из родного дома, изрядно испортив нам отношения с соседями! О твоей свадьбе с Добрыней уже было сговорено. Перелесск — часть великого пути, ссора с ними лишит нас полноценной речной торговли! Какой прок был от того, что ты стала женой Аскольда? Тем более не единственной, как оказалось!