– Логично, – отозвался Фелтон и уважительно покивал.

Пока Меркурус отвязывал лодку, Венда вяло крутила веслом в уключине и смотрела, как ломается и растворяется в воде её отражение. Если бы можно было так же легко стереть воспоминания!..

«Зря мы вообще сюда пришли, – подумала Венда. – Он бы не бросил меня, если бы не Орили».

Она гребла, сколько было сил. Выходило ужасно, однако ни Марк, ни Фелтон не пытались помочь, так что Венда продолжала махать вёслами от всей души, выплёскивая в простые механические движения свою ярость и обиду уязвлённой гордости.

Фелтон избегал смотреть на неё – неужели из-за того, как она набросилась на него в сторожке? Меркурус, наоборот, внимательно следил за всем, что она делает, и лишь молча поправлял её своими вёслами, когда лодка совсем сбивалась с курса. Венда заметила его помощь только часа через два – а заметив, смутилась и прикусила губу. Стыд наконец прорвал заслоны: она бросила грести, схватила Фелтона за руки и принялась извиняться.

Меркурус заменил её на вёслах, и лодка наконец пошла ровно. Ближе к вечеру они сделали привал, который плавно перешёл в ночную стоянку. Орден Орили снабдил их простой палаткой и пледами на случай, если они не дойдут до следующей деревни. Венда в угрюмой задумчивости приготовила ягодный чай над костром, Фелтон нарезал хлеб. Они ели молча, не глядя друг на друга.

Тщательно пережёвывая ароматный ломоть с крупными семечками, Венда пыталась убедить себя, что ей плевать на Айлека. Всегда было плевать, с самого начала. Подумаешь, какой‐то парень! И кожа у него уродливая, бледная, будто с покойником разговариваешь. И руки холодные.

У неё почти получилось – но потом она случайно вспомнила, как крепко он сжимал этими руками её горячие ладони, как мягко касались его тугие чёрные кудри её щеки… Когда они с Айлеком были рядом, творилось настоящее волшебство: он словно снимал груз с души Венды и делил его на двоих. Он обещал нести его вместе с ней! Или всё‐таки не обещал и она всё себе придумала?

Она сжала зубы так, что щёлкнула челюсть. Нет, она любила Айлека – той безумной первой любовью, которая возникает на ровном месте и навсегда оставляет рубец на сердце. Она любила его недолго.

И именно от осознания того, что она не любит его сейчас, ей было особенно паршиво.

Следующие три дня Венда провела на дне лодки, свернувшись калачиком и зажмурившись. Злости не осталось, одно лишь глухое разочарование. Оно высасывало из неё силы похлеще вспышки ярости.

Венда раньше не задумывалась, что́ испытывает её мама, когда при очередном приступе своей болезни лежит целыми днями в постели и окружающих для неё будто не существует: ни отца, ни дочери, ни прислуги. Венду это бесило: «Неужели она не видит, что я хочу с ней поговорить? Почему не отвечает?! Она меня совсем не любит!»