– Ну, слава воде и воздуху, – выдохнул он.

Другая водянушка была где‐то рядом, но теперь и она замолчала. Необычайно довольный собой, он обернулся к собаке и потрепал её по холке. Рика заскулила и взволнованно взглянула на него снизу вверх блестящими маслеными глазами.

– Что такое, милая? – растерянно отозвался он.

Собака ответила звучным лаем, рванула вперёд – и чуть не сбила с ног тоненькую девушку, выступившую из-за кустарника.

– Рика, фу! – рявкнул он.

Но куда там! Рика взлетела на задние лапы, передними упала на плечи пошатнувшейся девушки и… принялась вылизывать её лицо.

Он бросился к ним. Откуда только она здесь взялась? Её вещи, простые и совсем не девчоночьи – плотные штаны, туника и сюртук с высоким горлом, – были мятые и такие грязные, словно девушка каталась по земле, а светлая туника запачкалась кровью. Впрочем, кровь, похоже, не её: он не заметил ран. Оказавшееся под атакой влажного языка Рики лицо разглядеть было трудно, но ему показалось, что девушка плакала.

Оттащив собаку за холку, он наконец смог рассмотреть девушку как следует. Она казалась смутно знакомой, но, вероятно, он ошибался. Он не знал других детей, кроме местных деревенских ребят, что приходили на мельницу ради уроков с Гжен.

– Гер Лилаш, – сказала, однако, девушка тихим и бесцветным голосом, и он вздрогнул. – Пожалуйста, помогите…

Дежавю – старое флорийское выражение, которое прижилось и в Ориендейле. Дежавю, ува-эшти – уже увиденное. Пока Лилаш нёс на руках через лес раненого ребёнка, он не мог отделаться от мысли, что всё это уже было.

Только на этот раз бледная и серьёзная дочь старейшины шагала рядом с ним. Она тащила на себе несколько мешков – свой и своих друзей. Лодку они бросили, и на берегу заводи остался лишь толстый блокнот с запиской для приятеля, который убежал искать помощь. Лилаш сомневался, что тот сумеет кого‐либо найти в окрестностях, – не отправится же он пешком в Ориенталь! Так или иначе, они не стали дожидаться его возвращения.

Ребёнок на руках, мальчишка со спутанными то ли русыми, то ли рыжими волосами, был без сознания. Вокруг его шеи, словно уродливое щупальце, обвилось нечто – Лилаш никогда такого не видел. Не видел и сейчас, потому что нечто проникло под кожу и разглядеть можно было только отдельные воспалённые узлы. «Это не узлы, – всхлипнула Венда рядом с ним. – Это жемчужины ожерелья…»

Ожерелье, вросшее в тело? До боли стиснув зубы, Лилаш нёсся к мельнице и перебирал в уме всё, что знал об увечьях и об устройстве мира. Прежде всего, конечно, он знал, что раненому требуется лекарь. Настоящий и не первый попавшийся, а самый лучший. Это была не просто какая‐то травма, нет… Скорее всего, это стихийная магия. И, к сожалению, Лилаш знал, что в округе уже давно нет достойного мастера. Седериж смог бы помочь, наверное, но последний раз они виделись лет семь назад, перед тем как Седерижа пригласили к королевскому двору во Флору. Он так и не вернулся.