– Все это не имеет значения, – тихо сказала она, – если ты выберешь другой путь. Откажись от Черной Черепахи, Цзэнь. Мы найдем другой способ восстановить равновесие на этой земле и освободить наш народ. Путь, за который не придется платить жизнями ни в чем не повинных людей. – Лань протянула руку.

Тень упала на лицо Цзэня. Напряженный, словно противостоял невидимой силе, он закрыл глаза и прижал ладонь к лицу.

Дэцзы сказал, что использующие силу Богов-Демонов практики сначала теряли свое тело, затем разум, а после и душу. Цзэнь все еще был здесь. Он все еще боролся.

Лань опустилась на колени и посмотрела в лицо Цзэня перед собой.

«Это Цзэнь, – подумала она. – Парень, который спас мне жизнь. Который все это время защищал меня».

Наклонившись вперед, она прижалась губами к его щеке. Поцелуем она смахивала капли дождя, которые стали солеными.

Цзэнь вздрогнул. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он произнес одно-единственное слово:

– Лань.

Когда он открыл глаза, они были ясными.

Лань была готова заплакать от облегчения.

– Да. Я здесь.

Цзэнь взял ее руки в свои и провел большим пальцем по ее левому запястью.

– Ты хотела стать сильной, чтобы защитить тех, кого любишь. Существует еще одна, последняя вещь, которую твоя мать спрятала в твоей печати.

У Лань внезапно возникло дурное предчувствие.

– Прямо сейчас я покажу тебе, что это, – сказал Цзэнь и впился пальцами в ее шрам.

Боль пронзила руку девушки. Она вонзилась в ее разум, и мир поглотило черное пламя. Лань чувствовала, как горит ее плоть, словно ее кости превратились в металл, и она сама плавилась изнутри. Когда тьма окутала разум, перед ней возникло белое пятно, едва заметное мерцание. Лань потянулась к нему, но щупальца темного огня не позволяли сдвинуться с места. Но даже когда она, с затуманенным от боли разумом, просто смотрела, белое пятно начало приближаться. Сначала оно превратилось в точку, а после – в треснувший круг.

Нет, не круг, а иероглиф.

Печать.

Ее печать.

Лань ахнула, когда темнота отступила, а огненные щупальца переключили свое внимание на надвигающуюся печать, такую же яркую, как сама луна. Что-то извивалось за печатью.