Лань упала на колени и прижалась лбом к изгибу его шеи. Она почувствовала, как подаренный им амулет больно впивается ей в грудь. Будущее, до которого совсем недавно было рукой подать, теперь лежало на другом краю огромной, невозможной пропасти.

– Ты сказал, что я больше никогда не буду одна. – слова срывались с ее губ рваными, неровными отрывками.

Грудь Цзэня внезапно поднялась, когда он сделал хриплый вдох.

Пальцами он сжал плечи Лань, отодвигая ее от себя.

Его глаза стали ясными.

Еще мгновение Цзэнь удерживал ее на месте. Прошелся пристальным взглядом по ее лицу, от подбородка к губам, затем к глазам, словно силился запомнить каждую ее черту.

После этого он отпустил ее и встал.

Из его тела снова вырвалась ци, расправляясь, как крылья в ночи, и Цзэнь исчез в одном прыжке, проскользнув сквозь ее пальцы как ветер.

36

36

Те, кто родился со светом в своих венах, должен взять на себя бремя дарить этот Свет тем, у кого его нет.

В водянистом предрассветном свете Лизабет наблюдала за тем, как их армия осадила последнюю школу хинской практики. Было приятно видеть, как они прорываются сквозь камень и стены зданий, что в течение долгих двенадцати лет ускользали от них.

В конце концов Сопротивление было бесполезным. Ничто, а уж тем более низший вид, не могло превзойти элантийцев. Уловки, которые хины использовали, чтобы отвлечь их, перед мощью Элантийской империи казались детскими шалостями.

Так был устроен этот мир. Человечество, рожденное прикосновением Творца, брало на себя бремя просвещения тех, кто родился неполноценным. Построение нового мира начиналось с уничтожения старого.

Однако их солдаты не несли разруху без причины. Опустошение сотни хинских городов было необходимым средством для установления контроля и уважения. Теперь же они разбирали кости этого царства в поисках всего, что могло бы стать полезным и укрепить их правление.

Из обломков можно было многое извлечь. Лизабет положила руку на единственный валун, стоявший у верхней ступени.

То, что их было девятьсот девяносто девять, и не существовало лучшего способа подняться, чем взбираться по ним одна за другой, служило ярким примером варварской логики. По валуну в беспорядке рассыпались иероглифы, не имеющие никакого сходства с аккуратными горизонтальными линиями элантийских надписей. Переводчик сказал ей, что на валуне было выведено название этого места: Школа Белых Сосен. Он также заметил нелепость имени, что дали этой горе – мысли о том, что реки могут течь вверх по склону и что у неба есть конец, были еще одним свидетельством сумасшествия.