И тут его пронзила боль в костях. Возвращение в Мидгард, во владения Пригвожденного Бога, опутало проволокой его руки и ноги. Мышцы свело судорогой, сухожилия скрутились и треснули, а в ноздри ударил запах рассола, которого варили в железных кастрюлях.

— Рим, — прорычал он.

И, действительно, его взгляд наткнулся на хилые руины древнего римского Форума. Он увидел разбитые и дымящиеся крыши лачуг, опаленные и разрушенные стены, изрытую колеями дорогу, по которой когда-то проходил Цезарь, — сейчас там потрескивала и тлела ломкая осенняя трава. Воздух был холодным и дымным, а сквозь разрывы в облаках над головой сверкали звезды.

Скади была мертва, далеко от берегов Настронда, Гиф остался во власти болотной ётун. А он? Он снова шел по неверному следу Нидхёгга, следуя за стариком, оставлявшим воронов голодными, Одином, по так называемому Вечному городу.

Скрелинг с трудом поднялся на ноги, усталый, невыразимо опустошенный. Его кольчуга не сгибалась и не двигалась вместе с ним; казалось, что то, что ударило его, расплавило звенья или превратило их в шлак. Бормоча проклятия, Гримнир уронил свой оружейный пояс. Он расстегнул турецкую кольчугу и сбросил ее. Кольчуга на спине и плечах превратилась в расплавленные руины; он почувствовал холодное прикосновение воздуха к коже в тех местах, где она прожгла гамбезон.

Он отбросил хауберк в сторону, но не снял гамбезон. На данный момент сойдет и так.

Гримнир откашлялся, сплюнул, вытер рот тыльной стороной грязной ладони и уставился на последствия битвы между владыкой Асгарда и Матерью Рима. Как ни странно, битва закончилась. Он не сразу вернулся из небытия в жизнь. Теперь на Форуме было тихо и пустынно; никто не прокрался внутрь, чтобы проведать своих мертвых или спасти умирающих. Ни обеспокоенных соседей, ни признаков местной милиции, привлеченной шумом.

Как долго его не было?

Был ли этот разрыв во времени делом рук Пастуха? И действительно ли он имел дело с Пастухом Холмов, или это было нечто, маскирующееся под бога древних Круитни? Гримнир покачал головой. «Проклятые божки и их проклятые игры», — пробормотал он. Наклонившись, он подобрал свой оружейный пояс, закрепил его на талии и отправился на поиски победителя — или побежденного. Последнего он нашел на другом конце форума, у развалин древней трибуны.

Римская волчица оказалась в безвыходном положении. Приблизившись, Гримнир услышал ее затрудненное дыхание. Сначала он подумал, что, возможно, шерсть ландветтира все еще тлеет. Но, подойдя ближе, он понял, что завитки и кольца пара, которые он видел, и были ее сущностью. Она лежала на боку и уменьшалась в размерах, растворяясь в ночном небе. Ее части откалывались и разлетались, как тлеющие угли. Один глаз у нее был незрячий, наполовину исчезнувший; другой уставился на Гримнира с ужасным гневом.