Сотни попрошаек и бродяг толпились на мосту, отчего деревянные перекрытия опасно скрипели и раскачивались над темным как ночь Тибром. Прокаженные и нищие теснили друг друга за первенство, и всех их привлекли слова, которые нараспев произносил одетый в серое священник, стоявший на постаменте на противоположном берегу, одноглазый нищенствующий монах:

— Старый хитрец, трясун скамеек, — пробормотал Гримнир. Он полагал, что эта «посланная небом награда», которую Один обещал этим ничего не подозревающим овцам, имела много общего с пищеводом Злостного Врага, их кровью и скрытыми цепями рабства. Да, Гримнир чуял свою добычу даже сквозь речные миазмы — смешанный запах серы и могильной гнили, который наполнял воздух вслед за Нидхёггом. Злостный Враг находился на другом берегу Тибра, скрываясь в полуразрушенных руинах базилики Пригвожденного Бога. И чтобы добраться до него, Гримниру сначала придется проскользнуть под носом у его хозяина.

Мост был единственным способом переправиться. На этом пустынном участке берега он не увидел ни лодок, ни бревен, достаточно прочных, чтобы выдержать его вес. Этот вес — из-за железа в его черной крови и костного мозга — делал его никудышным пловцом. И течение Тибра унесет его от моста в ту сторону, откуда он пришел. Нет, это должен был быть этот мост, и это должно было произойти сейчас.

Это казалось неправильным, но Гримнир знал, что это возможно. И он мог это сделать. Он мог проскользнуть мимо этого одноглазого любителя оставлять воронов голодными, прокрасться в базилику, вон туда, и зарубить Злостного Врага прежде, чем старый Один что-нибудь сообразит. Да, ему просто нужно было замаскироваться.

Неподалеку от того места, где он притаился, Гримнир увидел группу отставших, вышедших из-за осыпающейся каменной ограды. Они направились к мосту, и им не нужно было ни прятаться, ни соблюдать тишину. Никто из них не обратил внимания на скрюченную фигуру, закутанную в шерсть, которая присоединилась к хвосту их кортежа.

— Что это за место? Церковь? — спросил один из попрошаек помоложе, парнишке едва исполнилось пятнадцать. Беззубый седобородый мужчина по-отечески обнял молодого нищего за плечи.

— Это базилика Святого Петра, — сказал старик, указывая рукой. — Когда я был в твоем возрасте, мальчик, это было сердце всего христианского мира. Там жил сам Бог, когда спустился с Небес, чтобы навестить свою паству! И он говорил с нами на хорошем итальянском через своего земного посланника, Папу римского. Да, это были дни вина и роскоши, парень. Толстые священники раздавали объедки со своего стола, кардиналы с карманами, полными золотых безантов, подавали бедным и нуждающимся… и мы бедные и нуждающиеся, а?