Она услышала тяжелые шаги своего отца.

— Ходят слухи, что Манаварг пропал, — сказал он. — Мои шпионы, похоже, думают, что его похитил либо Лютр, либо Храуднир, либо оба. Таким образом, командовать этим сбродом могут только Дреки или Ньол, но они не доверяют друг другу. Или Балегир, которому не доверяет никто.

— Может ли это быть уловкой, чтобы выманить нас?

Кьялланди поджал губы:

— Если бы не пожар, я бы так и подумал. Это похоже на неуклюжую попытку уловки — именно то, что придумал бы Балегир, — но этот пожар…

Скрикья подняла глаза к горизонту, к столбу огня:

— Пожар что-то меняет?

— Так и есть. Уничтожение Вингамейда таким грандиозным способом попахивает бунтом или ошибкой. Нагльфари мог пойти против своего хозяина. Или… — Кьялланди полуобернулся к дочери. — Ведьма каким-то образом принесла себя в жертву.

— Это не Идуна. — Скрикья покачала головой. — Это что-то другое. Такое чувство…

Кьялланди подождал, пока она закончит свою мысль. Когда она этого не сделала, он надавил на нее:

— На что это похоже, дочь?

Бледная королева Ульфсстадира нахмурила брови:

— Послание.

— От кого?

— От Гримнира. Я думаю, он пытается привлечь наше внимание. Всех нас. Интуиция подсказывает мне, что мы должны собраться в Каунхейме.

Кьялланди искоса взглянул на нее, и в глазах его вспыхнул огонь:

— Надо очень сильно в тебя поверить, чтобы положиться на твою интуицию.

Скрикья оскалила зубы.

— Я никогда не ошибалась, и ты это знаешь! О, посмотри сюда. — Она указала на дорогу, ведущую к воротам Ульфсстадира. Из мрака появилась фигура, несущая знамя для переговоров; несколько человек столпились за его спиной в ожидании. — У нас посетитель.

Это был Балегир. Он был безоружен; он шел медленно, сжимая обеими руками сломанное древко копья, к которому был привязан обрывок некогда белой ткани.