Гиф кивнул.

— Да будет так. — Без особых усилий он отбросил этот ужасный трофей к подножию Каунхейма. Он ударился о дерево, отскочил и исчез в бурлящих водах пещеры под Корнем. — Перед смертью ведьма рассказала интересную историю. Она была свидетельницей того, как Локи заковали в цепи, и была там маленьким питомцем Фрейи. Все это время она знала! — Гиф медленно повернулся к толпе каунаров, скрелингов и скрагов, теснившихся вокруг них. — И вот почему этот негодяй связан! Он ткнул пальцем в Манаварга. — Разве он не был ее хозяином? Разве он не был ее защитником? Разве они не были в сговоре?

— Клянусь, я не знал! — сказал Манаварг. — Клянусь!

— Кому ты клянешься, червяк? — спросил Гримнир. — Только не Отцу Локи, потому что он не может слышать наших клятв. Итак, кому ты клянешься?

— Имиру! Я клянусь Повелителю Морозов!

— И ты подчинишься решению Имира? — Гримнир направился обратно к началу моста. Гиф присоединился к отцу и сестре; даже Крысокость бросил веревку, которую держал, и растворился в толпе, оставив Манаварга одного перед Гримниром. — Если Имир услышит твою клятву, будешь ли ты верен своей клятве? Под страхом смерти?

— Я… я так и сделаю.

— Тогда поклянись в этом! — прорычал Гримнир. — Поклянись Имиром, Повелителем Морозов, что ты не имеешь никакого отношения к смерти Радболга, сына Кьялланди! Поклянись Отцом Великанов, что ты ничего не знал о местонахождении Спутанного Бога! Но знай: если ты лжешь, гнев Имира не заставит себя ждать!

Манаварг выпрямился во весь рост. Он стоял прямой, как стержень, с расправленными плечами, не склонив головы. Он кивнул.

— Будь свидетелем моей клятвы, о Имир! Услышь меня, Повелитель Морозов! Клянусь кровью, текущей в моих жилах, что я ничего не знал о бедственном положении Отца Локи! Клянусь сердцем, бьющимся в моей груди, что я не имею никакого отношения к смерти сына Кьялланди Радболга! Если я лгу, забери у меня сердце и кровь!

Гримнир стоял, склонив голову набок, прислушиваясь. Его рука покоилась на рукояти Хата, длинный палец машинально постукивал по голове дракона из слоновой кости. Он не слышал ни раскатов грома, ни отдаленных отзвуков. Он ничего не слышал…

Гримнир приподнял тонкие губы, обнажая зубы в уверенной усмешке. Он приблизился к повелителю Каунхейма; скрежет стали сопровождал каждый его шаг, когда он обнажал длинный сакс, висевший у него на поясе.

Манаварг отшатнулся от него.

— Я… я клянусь! Я не лгу! — пробормотал он.

Хат сверкнул.

И путы, стягивавшие запястья Манаварга, упали на землю.