— Он пленник асов! — ответил Гримнир. Последовало смущенное молчание. — Пленник! Захваченный в дни после поражения при Ярнфьялле. Эти ублюдки затащили его в пещеру глубоко под землей и приковали к скале внутренностями его сына! — Поднялся шум, совокупный звук пяти тысяч рычащих глоток, перемежаемый шипящими проклятиями и сердитым бормотанием. — Они поместили над его головой змею! Она капает ядом на тело Бога в качестве пытки! И он остается там, пока Рог не призовет нас к Рагнарёку! Вот что рассказал нам Мимир!

— Но мы были не первыми, кому он это рассказал! Он рассказал это Радболгу, сыну Кьялланди! — Гримнир указал на высокого и молчаливого каунара, Кьялланди, который в Старые времена был военачальником Ярнфьялля, вторым после самого Отца Локи. — И Радболг рассказал это ведьме Каунхейма, своей собственной матери… прямо перед тем, как она его убила. — Тишина, словно саван, окутала долину Каунхейма. Глаза Кьялланди сверкнули, взгляд, с которым могла сравниться только его дочь, Скрикья. — Но что такое смерть для таких, как мы, а? Мы не обращаем внимания на удары судьбы и с ревом возвращаемся за второй порцией! Но то, что она сделала… что Идуна сделала со своим собственным сыном… — Голос Гримнира затих. Он покачал головой.

— Что она сделала? — прорычал Кьялланди. — Скажи мне!

Гримнир взглянул на него. Он начал было говорить, но другой голос прервал его.

— Это не его история, не ему и рассказывать!

Пока Кьялланди сердито смотрел на это вмешательство, из-за моста появился Гиф, облаченный в кольчугу и препоясанный для войны. Он торжественно шествовал под украшенным белой краской посохом герольда с венцом из вороньих перьев. В одной руке он нес мешок. За ним шли еще две фигуры: лохматый скраг Крысокость и — на конце веревки, которую держал скраг — связанная и растрепанная фигура Манаварга. При виде своего лорда, израненного и окровавленного, Истинные Сыны Локи взорвались яростью. Сталь заскрежетала и зазвенела, голоса взвыли, словно их ужалили. Как один, они бросились вперед.

Гримнир встретил их яростью Имира.

— ЗАМОЛЧИТЕ! — взревел он. — И СТОЙТЕ, ГДЕ СТОИТЕ! — Земля под их ногами зашаталась и пошла трещинами, и силы, которая вытекла из единственного глаза Гримнира, было достаточно, чтобы напугать их всех. Они отшатнулись; даже их предводители не осмелились пошевелиться.

Гиф прошел мимо Гримнира и встал перед своим отцом. Скрикья подошла к ним, ее глаза были как расплавленный янтарь.

— Говори, сын мой, — сказал Кьялланди.

— По возвращении из Мимисбруна, — начал Гиф, — Радболг попал в засаду на Дороге Ясеня, где был пронзен эльфийской стрелой. Он направился в святилище Идуны. Должно быть, он рассказал ей о том, что узнал о местонахождении Спутанного Бога. Однако вместо того, чтобы вылечить его, ведьма унесла его далеко от берега Настронда, задушила и закопала в кургане. Затем, с помощью своего искусства, она создала из его трупа драуга, Восставшего, который существовал только для того, чтобы служить ей.