Шум – грохочущий, неумолчный шум стройки – стих. Не постепенно, а разом. Как будто кто-то выдернул вилку из розетки вселенной. Удары молотков замерли на полпути. Пилы замолкли. Даже птицы, кажется, перестали щебетать.

Елена почувствовала на себе десятки пар глаз. Ошеломленных, вытаращенных, неверящих. Анри, замерший с угломером, похожим на астрономический прибор. Мартен, уронивший доску (она с грохотом рухнула на землю, но звук не нарушил тишины – он лишь подчеркнул ее). Рабочие с открытыми ртами, застывшие в нелепых позах.

И он. Леонард де Виллар. Он стоял, указывая что-то Жану у фундамента школы. Его рука замерла в воздухе. Он медленно, очень медленно повернулся. Его глаза – такие живые, умные, всегда все замечающие – стали огромными. Абсолютно круглыми. Рот приоткрылся. Он выглядел так, будто ему на голову упал кирпич. Небольшой, но метко. Совершенно обалдевший вид.

Внутри Елены взорвался фейерверк. «Триумф! Восторг! Он видит! Он ОБАЛДЕЛ!» Это было лучше, чем любое признание в любви. Она поймала его взгляд – растерянный, шокированный, восхищенный? – и удержала. Ее сердце колотилось так, что, казалось, выскочит из груди, но она заставила ноги двигаться. Прямо к нему. Шагами, полными вызова и… надежды.

«Граф Виллар,» – ее голос прозвучал на удивление ровно и громко в гробовой тишине. – «Я вызвалась помогать. Чем могу быть полезна сегодня? Фундамент? Кладка?»

Он молчал. Просто смотрел. Смотрел на ее брюки, на сапоги, на собранные волосы, на ее лицо – наверное, пылающее от смеси дерзости и смущения. Потом его взгляд скользнул вниз, к ее рукам, сжатым в кулаки от напряжения. «Он сейчас отправит обратно домой», – мелькнула паническая мысль.

«Графиня…» – наконец выдавил он. Голос был хриплым, неестественным. – «Вы… вы не можете… то есть… это…» Он безнадежно махнул рукой в сторону ее костюма, фундамента, неба – всего сразу. Казалось, его мозг отказывался обрабатывать информацию.

Елена подняла подбородок. «Могу, граф. И буду. Если, конечно, моя помощь не помешает вашим… мастерам?» Она нарочито оглядела застывших рабочих. Кто-то сглотнул громко.

Леонард провел рукой по лицу, смахивая несуществующую пыль (или пытаясь стереть шок). «Нет… То есть… Помешать? Нет, конечно, но…» Он снова замолчал, явно борясь с внутренним хаосом. Потом его взгляд стал цепким, изучающим. Он окинул ее с головы до ног – не как мужчина женщину, а как инженер неожиданно прибывшее оборудование. «Восхищение? Да. Но и… подозрение? Непонимание? Он думает, что я сумасшедшая?» – заныло внутри. «Или… или ему такие не нравятся? Может, он любит хрупких барышень в кринолинах? Господи, Елена, вообще ты о чем думаешь?!»