Глава 23

Причина

Карета остановилась у серого здания в три этажа, с решетками на окнах. Небо уже было тронуто зарей, поэтому я хорошо разглядела и фактуру камня, и ковку на воротах, и эмблему в виде двухголовой змеи. Я не знала, что это за место и какой прием нам окажут. За время поездки никто и слова не проронил.

Алан ехал в другой карете. Какой предусмотрительный. Понимал, наверное, что я наброшусь на него. Сделаю все, на что хватит сил – чтобы задеть побольнее: не за себя и даже не за Диего. За Фернвальда, который заменил ему отца, пригрел, дал крышу над головой. Впилась бы ему в горло… Но Алан ехал в другой карете.

Руки Фернвальда дрожали; он горбился и отирал слезящиеся глаза. Я бросилась к нему, как только нас с Диего втолкнули в комнату.

– Что они с вами сделали?

– Все хорошо, Эни. Всего лишь стандартная процедура допроса с амулетом истины.

Из Алана вышел хороший учитель, горько подумала я. Я запомнила, что амулет истины выводит человека на границу между сном и явью. Тот, кого спрашивают, дает ясные и четкие ответы и не может солгать, а после, вернувшись в реальность, испытывает слабость и боли в сердце. Тот, кто спрашивает, постепенно глохнет: чем чаще он использует амулет, тем быстрее окружающий мир погружается в безмолвие.

– Все будет хорошо, Эни. Я не позволю, чтобы с вами что-то случилось. Костьми лягу, – каждое слово давалось дяде с трудом. «Тише, тише», – зашептала я, но Фернвальд молчать не хотел. – Зачем Алан это сделал? Я виноват, посвятил его в наши планы, он помогал строить маршрут… Но я же не думал…

– Алан подлец, а вы все сделали правильно, – сказал Диего. Он сел с другой стороны от Фернвальда. – Спинка стула жесткая. Обопритесь на меня, так вам будет удобнее.

– Вас тоже… опросят.

Диего шумно втянул воздух, я оцепенела. Этого следовало ожидать, но, разумеется, никто из нас не был готов.

Сперва позвали Диего. Его не было минут тридцать.

Тридцать минут, проведенные в нервном ожидании. Я не заметила, что слишком сильно вцепилась в дядину руку; опомнилась, когда Фернвальд сдавленно охнул. На его коже остались лунки от моих ногтей.

Мы сидели в длинном, словно змея, коридоре, напротив двери. Что-то вроде приемной; за единственным окном серел засохший ствол. Одетые в черное люди проходили мимо, один из них принес нам чаю, но чашки со щербинками по краям остались нетронутыми.

Фернвальд опустил голову на мое плечо и прикрыл глаза – и не увидел, как Алан прошел мимо, сгорбившись, расположился через пять стульев от нас. Я проводила его злым взглядом, но промолчала, чтобы не тревожить Фернвальда и не тратить собственные силы.