Останки лешака догорали, и сгущалась ночная мгла. Вой мотыльков, идущий откуда-то из-под земли, сливался с ветром и шумом ливня. Дети смеялись и кричали.
– Хочешь спасти их – зачем? – шептал голос из сумрака. – Да, я одна… Ну а ты? Разве ты не была одинокой? Они ненавидели тебя. И ты возненавидела их… Это было правильно… Ты поступила правильно, убив
Дженне показалось, что за детьми стоит высокий мужчина. На его белой рубашке алела кровавая клякса.
Сжимая в правой руке бесполезный клинок, левой охотница схватилась за свое горло. Она хрипела и задыхалась. Что-то душило ее.
– Опусти оружие, подменыш, – ласково произнес голос. – И вернись в свою семью. Приди ко мне. Я стану тебе доброй матерью, которой у тебя никогда не было. Я подарю тебе любовь. Я исцелю твои раны. И я уберегу тебя от
– Пой, Васька! – кричали дети в ночи.
Дженна ощутила, как нечто невидимое поднимает ее вверх, отрывая от земли. Превозмогая жгучую боль, она неловко взмахнула мечом, но рассекла лишь пустоту.
Тогда чародейка собрала остатки сил и призвала огненную магию. Ладони девушки вспыхнули, озаряя держащую ее чудовищную руку.
Обнаружив цель, Див бесшумно спикировал и выдохнул жаркую струю огня. Алый свет опалил врага, мигнул и бессильно погас, прежде выхватив из темноты отвратительный образ.
Из-под волос, напоминающих кучу хвороста, тускло мерцали три пары белесых глаз. Под плоским носом издевательски извивался в улыбке длинный рот.
– Пой! – бесновались дети.
Дженна засипела, обхватив толстую, с доброе бревно, руку, что сжимала ее шею.
«Никакая магия не властна над ней, и погубить ее способно лишь время…» – вспомнила она слова настоящей Албины – той, что пахла хлебом, а не болотной гнилью.
«Марг стал жнецом человеческих душ. Люди верят, что по его воле к ним пришла старость и смерть», – говорил Сайрон.
Старость и смерть – время. Марг придумал время, и он был первым некромантом.
Дженна обещала больше не прибегать к мертвой воде. Она обещала следить за внутренним циклом, но… Для чего это ей теперь? Кто посмотрит на нее: искалеченную, обгоревшую? Что еще остается ей? Обессиленной и одинокой!
Одинокой ли? Чародейка встрепенулась. Ну уж нет! Больше нет… У нее есть друзья. Она любит! И с ней боги…