Вновь взвыл хозяин леса. И теперь в его вопле прозвучало торжество. Все злее гремели раскаты грома. Ветер ярился, разнося над лугом женский смех. Огонь, пляшущий по ветвям лешака, начал угасать…
– Так ты решила уничтожить меня? – звонко хохотал голос.
Страх, отчаяние, гнев после ритуала были недоступны чародейке. Но вдруг она поняла, что испытывает страшную жажду. Раскачиваясь в ветвях лешака, девушка подставила лицо холодным струям и разомкнула губы. Вода показалась ей соленой. Слезами нельзя было напиться.
Дженна прикрыла глаза и прислушалась. Жажда рождалась где-то в груди. Не жажда – тоска. Тоска по
Жесткие древесные пальцы стиснули тело чародейки. Но она ощутила лишь прикосновения рук учителя. Тот краткий миг, когда он поддался желанию. Сайрон обнял ее с такой силой, что дух чуть не покинул девушку.
Сладостное чувство пронзило все ее существо. В нем слились дивная музыка душ и пламенная страсть тел. Знала ли Дженна в своей жизни что-то более восхитительное?..
«А вы сами… не Зоар ли часом?» – спросила она после, сидя в пещере за шелестящим водопадом.
Песня дождя становилась все пронзительней. Во чреве неба грохотало. Сверкнули молнии.
«Зоар – бог, подчинивший себе огонь подземный и небесный, – вспомнила чародейка слова Кая Двейга, – …был непревзойденным мастером над металлами. И еще более умелым любовником…»
Дженна болезненно рассмеялась. Она висела в кроне единственного на всем лугу дерева… во время грозы. И поблизости уж никак не могло оказаться черной коровы с ее волшебным молоком!
«Говорят, ни одна из женщин, что познала пламя Зоара, уже не могла быть ни с кем другим из мужчин».
Тогда, на площади, губы Сайрона были так близко. Чародейка чувствовала его дыхание и пульсацию силы…
– Давай же, – прошептала девушка, глотая слезы. – Позволь мне познать тебя… – Дженна подняла к небу руку с мечом и выкрикнула: – Я взываю к тебе, Зоар!
* * *
Тяжелое небо с неистовым грохотом разлетелось осколками света. Сияние накрыло мир, чтобы в следующий миг уступить власть тьме. Затем во мрак ворвалось пламя. И мир вернулся на круги своя.
Чахлый, точно кривящийся в страхе лес застыл на краю луга. В центре его полыхало чудовищное дерево. Оно раскачивалось, будто живое, и жуткий крик его заглушал даже раскаты грома.
Воя и шипя, одна стихия силилась одолеть другую. Ветер рвал тяжелые облака. И вода низвергалась на землю, заливая гигантский костер. Но дивный огонь был неодолим. Он вздымался под самые небеса и плясал на тучах алыми отблесками.