У меня внутри поневоле все похолодело. Страна Моа, троеградцы, Асфодель, почти прокричавший, что я должен расстаться с тобой, твои последние слова, адресованные мне, статья о твоем исчезновении – все это смешалось в склизкую и невыразимо мучительную массу.

– Асфодель не мог, – тупо проговорил я.

– Ой ли? Уж вы-то, Маркус, должны знать, что пропасти на пути – его профиль. Не считая языков, разумеется, но эти вещи, как бы странно ни звучало, тесно связаны. Языковые пропасти – самые страшные в мире, чтоб вы знали. Хотя после того, как вы стали Чтецом, едва ли это поймете.

Я вспомнил свое давнее сновидение, предшествующее встрече с Асфоделем. Тогда я полз по какому-то подземелью и наткнулся на пропасть. Раньше я думал, что мне случайно посчастливилось встретиться с Асфоделем, который по доброте душевной (либо из каких-то своих соображений, что я вполне допускал) помог мне в трудную минуту, но теперь начал понимать: наверняка он сам выбрал меня или еще кто-нибудь выше, а наша первая встреча в таких экстремальных условиях была испытанием.

Вспомнил и другое. Медсестра-Птицелов говорила, он сделал ей что-то плохое, косвенным образом; то есть, получается, не ей, а кому-то ей близкому.

– Подождите, – с усилием проговорил я. – Медсестра-Птицелов сказала, что она жива…

Один из свиристелей на столе сердито заголосил. Каимов мягко взмахнул рукой, и птица, нахохлившись, умолкла.

– Жива, – сказал он, – благо для всех очевидна неправильность и возмутительность такого поступка. Он ведь сделал это из-за вас, Маркус. Не из-за вашего долга Чтеца, а конкретно из-за вас самого. Это, знаете ли, настоящая сенсация в ангельском мире – не поделить человека с другим человеком.

Я молчал. Как бы я ни любил тебя, я не мог злиться на Асфоделя, во всяком случае злиться достаточно сильно, чтобы сразу броситься на его поиски и высказать все, что я думаю о его поступке. У меня возникло такое желание, но вместо того чтобы воплотить его в жизнь, я спросил:

– Так где она? Что с ней? Как мне ее вернуть?

– Очень просто, на самом деле: нужно только взять на себя одно важное обязательство. Все говорит о том, что оно и так свалилось бы на вас, если бы не Асфодель. Ведь к кому полетела бы Антонина сразу после того, как нашла то, что должна была найти? К вам. Теперь вот вынуждены заниматься бюрократией…

Старший следователь Каимов отогнул ворот куртки, извлек из внутреннего кармана свернутый трубкой листок плотной бумаги и протянул его мне. Я развернул и прочел короткую фразу, размашисто написанную поперек листа: «Настоящим документом на роль Чтеца утверждается…» – и прочерк для того, чтобы вписать нужное имя.