Текст был написан на языке, которого мне раньше видеть не доводилось. Его символы больше напоминали пиктограммы, чем буквы.

Я поднял глаза.

– Но ведь я и так Чтец. Разве нет?

– Прочли? Браво, Асфодель может вами гордиться. Да, конечно, вы истинный Чтец, и только что блестяще это доказали. Но тут речь о совершенно конкретной роли. Вижу, задаетесь вопросом, в чем подвох. Озвучу: в том, что как только вы обязуетесь прочитать определенную книгу – по некоторым причинам ее название здесь не указано, но как бы зашифровано, человеку не видно… Так вот, как только вы впишете сюда свое имя, ваше положение резко изменится. Прежде вы были умелым Чтецом, и у кое-кого мог возникнуть соблазн заставить вас читать для своей пользы. Соблазн, полагаю, недостаточно сильный – троеградцы умны и прекрасно понимают, что не стоит зря соваться к подопечному Асфоделя, чревато последствиями.

– Уверены? – Я положил руку на свою рану.

– Абсолютно, – невозмутимо проговорил старший следователь Каимов. – Нападение на вас – акт бестолковой агрессии, холодный расчет тут ни при чем. Согласитесь, вряд ли можно заставить человека читать, ударив его ножом. – Он внимательно посмотрел на меня и сжалился: – Тут все просто. Этот человек охотился за Антониной, а она возьми и упорхни из-под его носа в нужном ему направлении, прихватив ключ и не оставив никаких следов. Как не взбеситься? А в последнее время она была с вами, не говоря уже о том, что у вас есть кое-какие личные счеты…

– Например? – насторожился я. Наши встречи с Богданом нельзя было назвать приятными, но я не припомнил, чтобы чем-то всерьез насолил ему. Разве что мешался как ненужный свидетель.

– Например, увели так называемую Книгу Амридала, которую он очень долго искал. Скажете, нет? Ну вот. А как только вы впишете свое имя, все прочие Чтецы для решения данной задачи станут абсолютно бесполезными. Понимаете?

Я понимал. Богдан непременно попытается до меня добраться, и, скорее всего, не он один. И кто знает, какие методы они вздумают использовать, чтобы заставить меня читать.

Но мне было все равно. Главным было помочь тебе. Я не мог без тебя – это раз; ты попала в беду в некотором смысле из-за меня – это два.

– Чем писать? – спросил я. – Кровью?

– Господь с вами, Маркус. Где вы таких страстей начитались? Вот вам ручка.

Я взял классическую шариковую ручку, из тех, что коробками продаются на школьных ярмарках и используются повсеместно уже лет тридцать, если не больше. Старший следователь Каимов подсказал, что я могу написать свое имя латинскими буквами, что я и сделал.