Он сидел рядом, само спокойствие. Руки в безупречных чёрных перчатках сжимали руль. Острый, хищный взгляд, казалось, прожигал дорогу насквозь, не отрываясь ни на секунду. В полумраке заката его черты казались нереальными — слишком резкими, слишком совершенными, словно он был создан не из плоти, а из отполированной стали. Лив физически ощущала, как исходящее от него напряжение заполняет каждый сантиметр пространства внутри машины, делая воздух густым и тяжёлым.

Внезапно глухой, сокрушительный удар сотряс автомобиль, бросив его в сторону. Машину повело, шины с визгом оставили чёрные полосы на раскалённом асфальте. Лив вскрикнула, инстинктивно вцепившись в сиденье, а глаза метнулись к зеркалу заднего вида — но там уже были лишь расплывчатые тени, поглощённые наступающей ночью.

— Ох уж эти незваные гости, — произнёс Дориан, его голос был ровным, почти ленивым, но в нём сквозила едва уловимая насмешка. Пальцы на руле напряглись ещё сильнее, кожа перчаток натянулась, обнажая белизну костяшек. — Они выбрали чудесный вечер для суицида.

Внезапно из-за обочины, из густого, колючего кустарника, на дорогу вывалились трое. Их движения были резкими, неестественно дёргаными, словно у марионеток, управляемых невидимыми нитями. Лив не сразу поняла, что пугает её больше — их безумные, горящие лихорадочным огнём глаза или тот факт, что они неслись прямо на них с нечеловеческой, стремительной скоростью.

Дориан резко вдавил тормоз, и машина мгновенно встала как вкопанная. Все звуки исчезли, мир будто сделал глубокий вдох и замер, ожидая.

— Останься здесь, — приказал он, открывая дверь. Его голос был холоден, как сталь. — И не выходи. Что бы ты ни услышала. Всё будет хорошо.

Он вышел, шагнув прямо в последние, кроваво-красные лучи заката. Из-под распахнутой куртки скользнул кинжал — чернильно-чёрный, словно выкованный из застывшей ночи. Его обсидиановое лезвие поглощало свет, будто сама тьма, собравшаяся в смертоносный клинок.

Лив не могла оторвать взгляд. Она знала, что он неуязвим, что ничто не причинит ему вреда. Но знание — не щит от пронизывающего страха. Особенно когда ты видишь, как человек, которого ты любишь, на твоих глазах превращается в нечто иное. Нечто более дикое. Более могущественное. Более чужое.

Вспышка — и Дориан уже был рядом с первым. В одно плавное, смертоносное движение — удар, шаг, разворот — он вонзил кинжал в грудь, выдернул его с лёгким хлюпающим звуком и оттолкнул безжизненное тело. Всё это было исполнено с грацией танцора и точностью хирурга, и Дориан, казалось, наслаждался каждым движением. Второй попытался сбить его с ног, но лишь успел встретиться с его ледяными глазами — и Дориан ударил его в горло, перерезав дыхание. Третий отступил, замешкался, пытаясь убежать, но было слишком поздно. Лив даже не поняла, когда он оказался за его спиной. Лишь тень, мгновение, и хрустящий удар.