Раны по-прежнему болели зверски, несмотря на ибупрофен. В доме были еще таблетки с кодеином, но от них Лиз всегда вырубалась, а сейчас она не могла себе этого позволить.

В одном грязном исподнем она прошла в спальню и стала рыться в комоде. Вельветовые брюки, чистая рубашка, новый свитер. Старая одежка и изрешеченный жилет валялись кучей в углу. Сжечь их можно и потом. А пока у нее есть дело.

Спустившись вниз, она надела новое пальто и осмотрела оставшееся оружие. Был помповый дробовик, но из разрешенных законом – всего три патрона, и еще один в патроннике. Тем не менее Лиз взяла его и обрез, а затем набила карманы патронами. Взяв из шкафа непромокаемую простыню и фольгированное одеяло, она сунула их под мышку, нашла трость и прошла на кухню.

Там сидел Дом в обнимку с двумя собаками.

– Запри за мной дверь, – велела Лиз. – И не выключай свет.

– Да, мам.

Тяжело дыша, Лиз зашагала через двор. Скоро стемнеет, Они снова выйдут, и тогда помоги Господь Элли чертовой Читэм, Милли Эммануэль, Кэддикам и прочей сволочи. Помоги Господь и Джесс, этой вероломной маленькой шлюхе, Иуде проклятой. А пока ей предстояло сослужить последнюю службу.

Она понятия не имела, чем Они могут воздать ей за старания, чего ей вообще хочется. Все ее дети умерли, кроме бестолкового Дома и Иуды Джесс, а она слишком стара, чтобы завести новых. Ничего, потом разберется, стоит ли еще ради чего-то жить. Если нет, она без колебаний покончит с собой. Сейчас это не имеет значения. Лишь бы Пляска состоялась и Спящие пробудились. Это и будет ее местью Джесс, Читэм и всему сволочному миру. А остальное приложится.

Лиз направилась в Курганный лес, но в этот раз обходным путем, чтоб ее не нашли по следу. Она покараулит до темноты, потом пойдет домой и запрется на ночь. А там посмотрит, что принесет новый день – если он вообще наступит.

52

52

На лугу уцелевшие собрали запасы еды и топлива: каждую щепку, каждую каплю бензина, а также палатки, постельные принадлежности, все лекарства и перевязочные материалы, какие удалось вытащить из аптеки. Развели костерки, чтобы согреться; большие костры разожгут после наступления темноты.

Ноэль обходил периметр с винтовкой наперевес в компании Элли. Рубен рысил за ней по пятам. Ноэль молчал; возможно, ему не давало покоя содеянное. А может быть, и нет: как ни потрясло Элли поначалу убийство Киры, она уже почти и думать о ней забыла. У нее сейчас были проблемы поважнее: люди обращались к ней за советом. Они ждали, что Милли позаботится о них, а Элли подскажет, что делать. Вполне справедливо. Это ее работа, ее обязанность, и Элли искренне радовалась этому: слишком часто она ощущала страшную опустошенность, словно все пережитое вынуло из нее душу. Она все равно что воздушный шарик (Элли почти рассмешило это сравнение): дряблая, пустая оболочка, которая сдуется, если постоянно чем-нибудь не подкачивать.