— Будь осторожен, — со вздохом размыкаю объятие.
В другой раз я бы, пожалуй, настояла, чтобы Рик взял меня с собой. Но сейчас не хочу разрушать хрупкое перемирие. Ведь если я прошу доверия, должна ответить тем же.
Муж уходит, а я провожаю его взглядом, пока не остаюсь одна с Истоком. Думаю о признании Рика — таком неловком, но таком настоящем. Губы сами складываются в улыбку, пока я любуюсь отблесками камней и гипнотизирующим вращением короны.
Не зная, чем себя занять, приближаюсь к кристаллу. Мои шаги в тишине звучат слишком громко, вызывая лёгкий трепет под кожей. И кажется, будто Исток
По камню пробегает блеск, и в тот же миг воздух становится плотным, почти осязаемым. Моя рука тянется к Истоку сама. Ой, зря я это… успеваю подумать, прежде чем накрывает белая вспышка.
Белизна отступает, и я понимаю, что стою не в зале. Узкий коридор, шаги, чужое дыхание. Это не моё тело. Видение.
Впереди молодой мужчина. Сначала думаю, что Рик. Но он слегка оборачивается:
— Поспешим же, — торопит, будто обращаясь ко мне.
Ох, это брат Рика.
Ривен в мантии императора. Ему здесь около двадцати, но взгляд уже тот самый, который потом будет пугать половину Империи. И меня тоже.
В следующее мгновение двойные двери впереди распахиваются, и я слышу чей-то плач.
Воздух тягуч от запаха лекарств. На софе полулежит женщина: тёмные волосы рассыпались по подушке, пальцы судорожно сжимают смятый платок. В её красоте есть что-то болезненное, надломленное — янтарные глаза блестят от слёз, губы дрожат, будто она не решается вдохнуть.
— Матушка, — Ривен вдруг меняется в лице и опускается на колени, — как вы себя чувствуете?
— Они сказали, что Исток ему не поможет, — бормочет женщина, не отвечая на вопрос сына. — Сегодня он умрёт.
— Что говорит доктор, матушка?
— Его магические потоки нарушены. Магия… неправильная. Вместо того чтобы давать силу, забирает её, — она снова начинает всхлипывать. — Я проклята самими небесами. Разве младенцы должны погибать? Рик ведь и не жил толком.
Ривен осторожно гладит её руку, пока она продолжает:
— Едва прошло два месяца, как умер ваш отец, — теперь мой младший сын. Это честно? Разве я этого заслуживаю?
— Не заслуживаете, матушка, — тихо отвечает он, сжимая её руку.