Ноги сами принесли его в глухой переулок, к прорехе в ограждении поместья Авитусов. Луций некоторое время бессмысленно разглядывал привычный путь домой. Он не ходил этой дорогой с того дня, как расстался с Орхо. Среди свежих ростков плюща на месте прохода была глухая стена. Видимо, пламя Аэда выжгло старые растения и обнажило тайную лазейку, которой Луций пользовался с самого детства. Прореху заделали. Он отрешенно смял в пальцах лозу. Плющ пробивал себе дорогу, несмотря на огонь и ударившие холода. Сочная, еще салатовая лоза вилась по камням буйными кудрями.

Сам не зная зачем, Луций уцепился за гибкие побеги и полез через стену. Дважды чуть не сорвался. На ладонях остался пахучий сок. Наконец, вслепую находя в камнях выбоины, он поднялся, перевалился через забор и спрыгнул вниз, чтобы посмотреть на родное пепелище.

Дом был разрушен. Камень кладки рассыпался мелкой крошкой, которая сухо хрустела под ногами. Сгорело все. Мебель и обитые деревом стены, сундуки и зеркала. Сгорел и вяз в центре двора. Целиком, в мелкий пепел, который разнес ветер. Остался только остов фундамента, неровный и хрупкий. Стена поместья, к которой примыкал дом Луция, почернела и пошла мелкими трещинами. Двери, через которую Луций обычно попадал из дома в поместье, больше не было.

Он сгреб ногой пепел с того, что раньше было его столом голубого мрамора, и уселся на потрескавшуюся плиту. Отчего-то здесь не чувствовалось запаха гари. Пахло густым предгрозовым воздухом, сладковатым, обещающим свежесть. Он размял в пальцах хрупкий уголек.

Может, послать все к праху и просто уйти?

Он просидел на руинах дома до самого вечера. Глядел на вьющиеся в воздухе клочки пепла и гонял пустые мысли. Только когда от холода начали неметь кончики пальцев, он неохотно собрался и побрел в поместье.

Выйдя в колоннаду, Луций заметил у своей двери фигуру. На долю мгновения он успел обрадоваться тому, что Рада вернулась раньше него.

Но Луций использовал Печать Перемещения. Опередить его она бы не смогла. К тому же спутать тощую девчонку с крупным мужчиной с военной выправкой было трудно.

Луций сжал руку в кулак и нервно вдохнул. Злость, смешанная с тревогой, зашипела внутри него, как вода на раскаленном чугуне.

Марк Центо сидел, прислонившись к двери и опустив голову на сложенные на коленях руки. Заслышав шаги, он поднял голову.

– Я искал тебя в городе. Ждал тут весь день, – глухо сказал Марк, – где ты был?

Прежде чем Луций успел огрызнуться, Марк тяжело поднялся. Низкое вечернее солнце выхватило из тени его лицо. И это заставило Луция осечься.