Когда Марк уводил его, Луций не сопротивлялся. Улыбнулся, завел руки за спину и с тех пор не проронил ни слова. Стервец умел молчать с особой жестокостью. Тишина стала оковами Марка, заперла его гнев, когда тот рвал его изнутри. Хотелось ударить ублюдка. До крови, до винных синяков. Заставить его согнуться, упасть на колени. До хруста сдавить тонкую шею, чтобы вырвать хоть один сраный звук. Но Марк был его поручителем. Он должен был обеспечить Луцию безопасность и достойное обращение – пока тот еще был гражданином и патрицием. Свою обиду следовало засунуть себе в задницу.

После ареста он забрал Луция в свой дом. Связал его Печатью Клети. Марк нес ответственность за то, чтобы он не сбежал, но не был уверен, что смог бы остановить его, если бы Луций попытался.

Луций повел плечом. Под порывом ветра балтей его тоги слетел, обнажив ключицу. Марк привел его внешний вид в порядок, педантично разгладил черную ткань, аккуратно разложил складки. Замерзшими пальцами коснулся ледяной кожи и ничего не почувствовал. Луций даже не обернулся. Просто позволил Марку закончить. Тем временем от курии Юстиции к ним спустился дряхлеющий раб. Суд готов был увидеть Луция, и тот, приветливо кивнув старику, шагнул вверх по лестнице.

Рабу. Он кивнул даже вшивому рабу.

Под потолком малого зала кружилось столько Печатей Света, что хватило бы осветить центральный тракт. Марк мог рассмотреть каждый мелкий скол на колонне, каждую трещину на пустующих нижних скамьях. Восемь человек собрались на эстраде. Публий Авитус в окружении двух пожилых магистратов сидел прямо в ее центре. Сжимал переносицу пальцами, словно борясь с мучительной головной болью. Гней Арвина – справа – сверлил взглядом пол, точно в сопоре. Марк презирал этого человека. Кажется, во всем городе не нашлось бы кого-то, кто испытывал бы к нему симпатию. И все же он потерял сына. В груди Марка шевельнулось сочувствие. Он отвел взгляд.

Слева четверо свидетелей. Пай Глоций – зеленый новобранец из последнего набранного легиона – вытянулся по струнке, завидев Марка. Тарекс Вастус – отставной центурион гастата первой когорты – кивнул ему. Флавий Кандий Солемн отсалютовал Марку с улыбкой. Лар Кальвин разглядывал собственные колени.

Девять человек. Марк не сразу заметил своего командующего. Гай Корвин опирался на дальнюю колонну плечом и щелкал фисташки, с вялым интересом скользя взглядом по присутствующим. Марк заставил себя расслабить одеревеневшую шею.

Как правило, обвиняемые перед возвышающейся эстрадой вынужденно задирали головы. Луций этого делать не стал. Он как-то умудрялся смотреть на тех, кто выступал против него, сверху вниз. Красовался. Ни капли уважения, ни толики приличий.