Луций сжал зубы.

– Так не делай этого.

– Сделаю, – Публий уставился на собственные пальцы, медленно поглаживая кончики ногтей, – не вижу причин класть свое будущее на алтарь его одержимости. Ты прав, Титу понравилась история с отречением от, как он это назвал, «гнилого семени в саду Авитусов». Но если этого не сделаю я, мое место займет другой. Да хотя бы Октавий. Старик, который сегодня зачитывал обвинения. Я заплачу за бесхребетность. А ты все равно умрешь. В глазах отца все равно буду виноват я. – Он ненадолго умолк, а когда снова поднял голову, на его лице осталась лишь усталость. – Ты должен вернуть записи. У меня есть возможность провести процесс честно и осудить настоящего убийцу твоего друга.

– Собственного патрона? – хмыкнул Луций.

– Госпожу Талию.

Луций осекся. Язвительная улыбка застыла на губах.

– Ты лжешь… – произнес он и не услышал собственного голоса.

Публий не лгал. Это ясно читалось на его лице. В глазах брата Луций на краткий миг поймал изумление: неужели насквозь фальшивое обвинение частично попало в цель и Луция действительно беспокоит судьба бордельной девки?

– Видимо, Праймус чем-то сильно ее обидел, – он пожал плечами, – в противном случае она не стала бы вырезать ему сердце.

– Она жива? Где она?

– Она убила твоего друга. А расплачиваться за это будешь ты, – Публий нетерпеливо постучал ногтем по подлокотнику, – записи. Мне нужны записи Биолы. Девица свое получит.

Луций поднялся и налил себе воды. Пусть теплая, пусть приторная, она смыла с языка горечь. Идиот. Талия просила поклясться, что он всегда будет на ее стороне. А Луций решил, что она планирует убийство Гнея. Снова спутал домыслы с фактами. Спутал влюбленность с отчаянием, а страх с виной. Увидел отражение там, где его не было.

Луций присел на край стола.

– Если бы я и захотел отдать тебе эти бумаги, я не знаю, где они, – он развел руками, – у меня их нет.

– Хватит паясничать, Луций. Ты, кажется, все еще не понял. Тебя ждет не суд. Это будет показательная казнь, – Публий резко встал, – не знаю, кем ты себя мнишь, борцом за правду или народным героем, но ты просто сопляк, от которого слишком много проблем. И если ты…

– Эй, полегче. Пареньку и так досталось сегодня.

Голос Гая Корвина заставил Луция вздрогнуть. Командующий приблизился, на ходу проведя рукой по спине Публия, и приветливо улыбнулся Луцию. Брат тут же умолк. Луций заметил едва промелькнувшую тень волнения на лице командующего. Гай что-то шепнул на ухо Публию. Тот устало растер шею и направился к выходу.

– Я искренне проклинаю тот день, когда отец взял тебя в наш дом, – сказал он напоследок и скрылся за дверью.