Командующий развалился в свободном кресле и словно разом занял всю комнату. Он, не вставая, оттолкнулся ногой и с грохотом развернул кресло так, чтобы сидеть лицом к Луцию.

– Я же сказал этому идиоту принести вино. – Гай щелкнул пальцами, и раб с забинтованным лицом тут же исчез, чтобы исправить ошибку Марка Центо.

Луций погладил пальцами столешницу. Старое мореное дерево было шершавым и теплым, как будто живая кожа.

– Будешь пытать?

– Как можно? Ты же гражданин Республики. Пока что. Торги. – В голосе Гая звучал задор человека, севшего за партию морры. Мягкий свет из окна подсвечивал янтарные глаза так, что Луций мог изучить каждую бороздку на радужке. – Пытки еще никогда не заставляли людей говорить что-то дельное. В пытках главное не боль, а страх боли. Отсутствие боли – поощрение. Угроза у нас есть, – он демонстративно вытянул руку ладонью вверх, – тебя лишат положения, гражданства, магии. Это хуже, чем казнь, которую даруют плебеям. Тебе срежут тавро. Ты будешь мечтать о том, чтобы кто-то прикончил тебя до того, как за это возьмется гангрена и пневмония. Но не сможешь даже попросить об этом, ведь тебе выжгут глотку. Ты сдохнешь немым калекой, изъеденным болезнями черни. Большинство из этих болезней отвратительно пахнут, мой друг. – Гай щелкнул языком, помедлил, смакуя собственные слова, и вытянул вторую руку. – Но есть и поощрение, которое я предложу тебе, если будешь послушным мальчиком. Отдай эти проклятые бумаги, и все у тебя будет в порядке.

Первое Тавро на груди Луция засвербило так, что он с трудом сдержался, чтобы не приняться растирать его через тогу.

– Я уже сказал, я не знаю, где они.

– Ты смог выяснить, благодаря каким жертвам жива до сих пор Республика. Ты забрался на мильвийский полигон и уничтожил результат десятилетий нашей работы. Я не верю, что ты не можешь найти и передать мне то, что сам же и спрятал. – Гай смерил Луция сочувствующим взглядом. – Пока ты не сделал ничего непростительного, Авитус. Влез куда не следовало? Юношеская любознательность. Ты наверняка руководствовался интересами Республики. Ведь так? Хвалю за настойчивость. Убил Младшего? Я по молодости убил консула. Мы разошлись во мнениях о тактике обороны. Я немного вспылил. Пришлось взять на себя командование, и знаешь что? Он был прав. В итоге я последовал его плану.

В словах командующего Луций не сомневался. Теории о скоропостижной кончине консула Трия Карвилия сопровождали имя Гая Корвина до сих пор, хотя дело было пятнадцать лет назад. Убийство консула каралось все тем же ритуалом изгнания. Но кто стал бы изгонять молодого героя, которому солдаты после той битвы пожаловали венец из трав – высшую почесть для полководца?