– Будь ты проклят!

– А как же бог, установивший добродетель всепрощения? – крикнул Кортэ вслед служителю, резво бегущему к скалам. Проводив его свистом и шуточками, рыжий нэрриха подобрал оружие, отступил к берегу, зло упрекая багряных: – Дураки… Имя выучили, усвойте и повадки! Я – сын тумана, может и не старший из живущих, но в торге сильнее меня нет никого! Я однажды молочницу довел до корчей, отторговывая стертый медяк!

Стрелы сорвались в полет кучно и зло, подтверждая: не только молочницу можно довести до невменяемости. Кортэ издевательски расхохотался, гордясь собой: даже меткие лучники или хладнокровны, или пьют молоко, он так и сказал, портя второй выстрел и выясняя, как много грязных слов знают служители вопреки своему сану и привычке к молитве…

Уворачиваться от стрел было куда сложнее, чем Кортэ ожидал. В скалах засели, как теперь стало очевидно, не пять или десять лучников, а все два десятка. То есть – уже семнадцать. Крошечные, в ладонь длиной, стальные стрелки, подобные иглам – обычное оружие у любого запасливого нэрриха. Для метания таких стрелок не требуется лук, только навык резкого, невозможного для людей движения пальцев.

Исключив из боя еще трех лучников Кортэ громко пообещал переименовать остальных в орден Одноглазых молочников, тем подпортил еще один выстрел и умерил пыл еще двух вояк. Позиция у берега, как и предсказывал опытный сын заката, оказалась удобна. Несколько скал у самой воды давали укрытие и позволяли перемещаться, в то время, как у нападающих не было ни маневра, но возможности обойти врага и напасть со спины. Озеро охраняло тылы надежнее любой стены…

Багряные сменили тактику и пошли в ближний бой, рыча нечто, слишком мало похожее на молитвы. Лишь тщательно прислушавшись, Кортэ опознал сдобренный проклятиями канон изгнания бесов. Злить орденцев, поясняя свое происхождение и отличие от врагов рода людского, нэрриха уже не стал, сберегая дыхание.

Багряные не допускали в охрану гранда людей с дурной подготовкой. Для нэрриха с опытом и уровнем Ноттэ противники могли бы показаться простыми, но сын тумана придерживался иного мнения, постепенно отступая к воде и поглядывая на скалу, на её тень, предательски медленно ползущую к невидимой черте, обозначенной Ноттэ.

Пока что Кортэ успевал и укорачивался, он еще не устал и даже мог позволить себе исполнение обещанного, то есть не убийство, а лишь нанесение ран. Но время шло, усталость сокращала скорость движений, а число рычащих поборников веры вроде и не убавлялось. Кортэ хмурился и недоумевал: сюда, похоже, прибыло не менее сотни бойцов! Откуда они взяли столько лошадей? Как смогли незамеченными покинуть город, ведь нет сомнений: ни гранд, ни герцог о «подвигах» багряных даже не догадываются.