Адела отвернулась, быстро пересела к Лало и принялась за дело. В сторону скрюченного, замершего поодаль тела брата она старалась не смотреть. Изабелла тяжело вздохнула, еще раз погладила холодную руку маари. Долго смотрела на зеркальце, слегка затуманенное по краю от близкого тепла руки, удерживающей его. Изабелла горько усмехнулась. Её надежды были обманом с самого начала, смерть давно забрала то, что в её власти, указуя королеве границу людских прав…

Изабелла некоторое время сидела, прикрыв лицо ладонями и медленно, с немалым трудом, вынуждая себя не проявлять полноту отчаяния. Боль нельзя выказывать. Всякий приметит и воспользуется, а враг еще и порадуется… Королева погладила живот, припомнив и этот повод сохранять спокойствие, предписанное ей строгими указаниями Абу, лучшего из лекарей – а в этом он определенно не солгал.

– Деяния наши создают последнюю лестницу, иди с миром по ступеням её, – шепнула королева.

Она совсем собралась тронуть веки Аше, навсегда закрывая пугающе бездонные глаза… Но в эту ночь обстоятельства, видимо, имели склонность не подчиняться желаниям королевы.

Со стороны лагеря патора стал расти шум голосов, ругались так яростно и причитали так обреченно, что Изабелла помимо воли заинтересовалась, отвлеклась от скорбного занятия.

По обугленному следу огненного шара босиком пер человек. Он поднимал волны праха и пепла, он был рослый и – вот уж пикантная неожиданность – совершенно голый, если не считать одеждой тряпку, небрежно завязанную на бедрах и тлеющую по всей поверхности.

От кожи исходил пар, густой и отчетливо видимый в свете пламени, пожирающего лагерь патора. Сэрвэды сторонились голого, неловко и суетливо тушили пожар, охвативший два шатра. Рядом с голым вприпрыжку бежал всего один человек. Тот самый – отправленный Изабеллой гасить не пожар, а панику. Увы, он ничего не гасил, он сам предавался отчаянию и истошно, визгливо протестовал, не надеясь быть услышанным.

– Вы не можете в таком виде… Я умоляю! Именем короля, да побойтесь же бога!

– Заткнись, – рявкнул голый, встряхнулся и похлопал себя по дымящимся плечам. – Чего встал? Добудь воды, в аду и вполовину не так жарко, как в этой дерьмовой жизни. Пшел!

– Я по рождению дон, и я не позволю…

– Бегом! – рявкнуло голое чудовище во всю глотку и проследило, как дон удаляется резвой рысью.

Выругавшись вслед трусу, дымящийся гость, запачканный в саже по самую макушку, стал приближаться к королеве. Он продолжал сопеть, расчесывать себе плечи и встряхиваться, ругаться со все возрастающей изобретательностью. Королева испуганно сморгнула, сочтя невозможным то, что ей почудилось. Затем осторожно улыбнулась и подвинулась в сторонку, щелчком пальцев вызвала слугу и приказала добыть воды, всю, сколько есть. А сверх того вино, сок – опять же так много, как можно найти в шатре и поблизости.