Оллэ был сплошь в коросте чужой и своей крови, присохшей, много раз стертой и снова налипшей. Сплошная маска войны, позволяющая вместе с тем впервые рассмотреть настоящее лицо сына шторма… До поры он казался наиболее мирным и рассудительным из детей ветра. Отрешенно-мудрым, безразличным к страстям и заботам людей. Но безмятежный покой, оказывается, был всего лишь маской.

Оллэ добрел до тела Абу, нагнулся и без видимого усилия поднял посла Алькема на руки, понес к шатру, бережно поддерживая под голову. Уложил на плащ, расстеленный догадливой Аделой. Сам Оллэ уселся рядом, поклонился королеве и хмуро оглядел поле боя – вроде бы с недоумением, совсем как человек, протрезвевший и страдающий похмельем.

Большая битва исчерпала запасы людей-дров и теперь вяло тлела отдельными очагами стычек отступающих и преследователей. Подошедшие с северо-востока войска, о которых предупреждал сын шторма, оказались тяжелой конницей Черного принца, его гербовые ленты и стяги, саму его приметную фигуру в вороненом панцире, королева узнала сразу – и окончательно успокоилась по поводу исхода войны. Повела бровью, пробуя оценить, кто именно – патор или все же скромный брат Иларио, распорядитель золота Кортэ – оплатил принцу наемников и, по сути, сменил правителя за Понскими горами.

Принц, воинственный до безумия и бездарный в переговорах, для своей страны не подарок, – решила Изабелла, – однако же он не союзник маджестику в игре против Эндэры, что куда важнее именно ей и прямо теперь. Конечно, принц попытается обеспечить себе выгоду в деле: скорее всего, по-простому запросит перевалы и кус земель к югу от них, непременно с лучшими виноградниками. Но это детали, и они пока не важны. Главное – пушки Тагезы смяты и перевернуты, отборные войска Галатора своими латами покрывают склон, как галька – морской берег. Бертран жив и вроде бы здоров: вон он, гарцует на холме, уже рассмотрел нового союзника и намерен скакать навстречу, перед тем сменив неутомимого рыжего коня на более рослого и мощного вороного. Правильно, принц – теперь уже, пожалуй, надо именовать его королем Турании – ценит лишь надежный доспех и мощных лошадей. По правую руку от буйного вояки гордо разбирает поводья огромного рыжего коня некто, весьма похожий на нэрриха Виона. Пожалуй, он и есть: глупыш отыскал нового покровителя и заодно – образец для подражания. Подходящий ему, простенький…

А вот и патор. Широким жестом принял бумаги, прочел, дал знак своим людям и торжественным шагом поехал к чужой стороне долины, обсуждать условия мира в шатре проигравших. Башня, как известно, войн не одобряет, и роль Факундо в замирении должна быть наглядна и красиво подана. Не зря багряные, отложив оружие, растянулись по полю частой цепью, тормошат лежащих, отделяя живых от убитых и всем, еще способным поправиться, отыскивают место в быстро разворачиваемом лагере лекарей, не разделяя людей на врагов и союзников.