— О нет, мой друг, — пробормотал он, — я не отдам тебе ведьму.

Диего вызвал к себе инквизитора, которому доверял следствие над большинством еретиков, не заинтересовавших главу паноптикума, и приказал готовить пыточную. Для него не было разницы, подпишет ли Аэрин признание или нет. Он никому ее не отдаст, и только это имело значение.

Тем временем, не подозревающий о коварных замыслах генерального инквизитора Торе, освещаемый кровавыми лучами заходящего солнца, приближался к своему дому, удерживая одной рукой поводья, а второй крепко прижимал к себе освобожденную узницу.

Как можно быть таким близоруким? Ведь ответ лежал на поверхности!

Ругая себя за недальновидность, архиагент подгонял коня, не давая ему снизить скорость. Только не сейчас, когда промедление подобно смерти!

Въехав на крыльцо и проникнув внутрь верхом, хозяин дома оглядел слуг.

— Позовите лекаря и никого не впускайте!

Держа женщину на руках, он взлетел по лестнице, не заметив ее, как будто ступеней не было вовсе. Дверь в спальню супруги была по-прежнему закрыта, и он выбил ее ногой, с треском сломав задвижку.

Не обращая внимания на испуганную Кармелу, читающую при свечах, Торе уложил на кровать свою ношу и, выпрямившись, повернулся к той, которую принимал за жену. Без долгих разговоров клирик потащил ее за собой в холл.

— Успокойся! Мне больно!

Кармела держалась за локоть и не сводила с него широко распахнутых глаз.

— Вот как? — Осведомился клирик, втянув воздух сквозь зубы.

— На тебе лица нет! Что случилось?!

— Пришло время объясниться.

Борясь со злобой, затмевающей сознание, подобно луне, заслоняющей солнце, Торе удерживался от рукоприкладства. Ему хотелось отомстить за все. За приторно сладкую ложь, позолоченное лицемерие и красиво замаскированные под его обязанности манипуляции.

— Кто ты на самом деле? Как твое имя?

— Ты его знаешь, — тихо ответила она.

— Нет. Другое. Под которым тебя помнит Родригес.

Настороженная Кармела сделала шаг назад.

— Ты не в себе. Я не знаю никакого Родригеса.