– Я хочу оправдать твоё доверие и доказать свою преданность, – продолжил Альхара, рассматривая дорожку из гравия и поддевая носком сапога камешки. – Но не хочу это делать за спиной Иштара.

Малика неосознанно поискала несуществующую пуговицу на манжете рукава:

– Его решения касаются меня?

– Да, Эльямин. И я не могу что-либо изменить. Если бы мне дали допуск на заседания Хазирада чуть раньше, я бы попытался вмешаться. – Пересилив себя, Альхара устремил взгляд на Малику. – Мне не нравится то, что я сейчас делаю. Это неправильно. Но я уже говорю с тобой – отступать поздно.

– Ты предупредил меня. Этого достаточно, – промолвила она, всматриваясь в воспалённые глаза Альхары.

– Я только начал.

– Лучше молчи. Я знаю, как в Ракшаде наказывают за крамольные речи. Не хочу, чтобы твоим детям отрезали языки.

Альхара посмотрел по сторонам и сказал еле слышно:

– Встречи с тобой добивается посол Росьяра.

– Что значит – добивается?

– Иштар в отъезде, а Хёск не даёт разрешение.

Малика пожала плечами:

– Я не знакома с послом. Зачем я ему нужна?

– Он привёз тебе письмо от правителя Грасс-дэ-мора.

Первая мысль: заболел Мун или ещё хуже. Об этом Малика боялась даже думать.

– Пусть передаст письмо, и всё. Без всяких встреч.

– Он хочет вручить лично, – произнёс Альхара.

Видимо, посол тоже наслышан о склонности ракшадов ко лжи и боится, что письмо где-то «затеряется».

– Ну хорошо… – растерянно проговорила Малика. – И как долго Хёск ему отказывает?

– Четвёртый день. Иштар должен приехать с минуты на минуту, и посол уже сидит у него в приёмной.