– А в его присутствии, значит, можно. Ты уже выступил перед Шедаром, – сказала Малика, имея в виду речь Альхары, за которую его супруга Чари поплатилась своим языком.

– Зато это было честно.

– А если Иштар откажет послу?

– Я бы устроил вам встречу у себя дома…

Малика взмахнула рукой:

– Исключено. Лист бумаги не стоит такого риска. В любом случае я скоро поеду домой и всё узнаю. И думаю, там ничего страшного нет. Все сроки прошли, и правитель просто интересуется, почему я до сих пор в Ракшаде.

Какое-то время они шли молча, погрузившись в свои мысли.

– Кстати, – промолвил Альхара. – Я навёл справки о Мароше.

Малика не сразу сообразила, о ком идёт речь.

– Кто это?

– Муж Самааш.

– И что тебе удалось узнать?

– Это закрытая информация. Понимаешь?

Малика кивнула:

– Понимаю. Мне некому выбалтывать тайны.

– Пятнадцать лет назад Мароша обвинили в причастности к отравлению потомков династии Гарпи. Тогда хазиром был ещё отец Иштара. Отравили всех, кто присутствовал на ужине: хазира и его шестерых сыновей. Хазир, Шедар и ещё двое средних братьев выкарабкались довольно быстро. И всё благодаря Хёску. Вот почему Шедар поддержал его кандидатуру на место верховного жреца.

Малика вздохнула. Опять этот Хёск. Человек, полный тайн.

– Двое старших братьев умерли на следующий день, – продолжил Альхара, – а Иштар болел почти два года. Никто не верил, что он выживет.

Ну, да… Хёск поил его противоядием, которое, по сути, было смесью всех ядов. Иштар об этом как-то рассказывал. Тоже скользкий тип. Отравил всех, и себя в том числе, лишь бы никто не заподозрил его в убийстве.

– Чтобы добиться от Мароша признания, пытали его беременную жену. Пытали долго, изощрённо. Марош всё это видел. Потом обвинения с него сняли. Жену отпустили. Она родила мёртвого ребёнка, а потом перерезала себе вены.