— В чём их обвиняют? В нападении на торговца? В бунте у Люв-Эйха?… Они сейчас у короля? Сен-Ти-Йи с ними? Отвечай, лживая скотина! Да он же спас тебе жизнь!..

Ван-Дир-Го кивал на каждый вопрос, и взгляд его становился всё более отсутствующим. Ривэн больше не мог сдерживаться — у него вполне в прямом смысле чесались кулаки… Всё заволоклось красным, и стало неважно, виноват ли в этом закат. Он ударил Ван-Дир-Го в челюсть, а потом — по красивому носу. Такому же красивому, как у Линтьеля… Миншиец согнулся от боли, и Ривэн добавил ногой по животу — не в полную силу, но так, чтобы тот запомнил. Слабое эхо стыда в нём заглушалось упоением мести.

Покачнувшись, Ван-Дир-Го упал и подтянул колени к груди. Он плакал бесшумно, словно обиженный ребёнок. Ривэн откинулся назад, тяжело дыша. Всё больше прохожих появлялось на дороге, хлопали двери в разноцветных домах. Шайхи и рабы с клеймами господ на лицах посматривали на них с подозрением, но пока не вмешивались. Какой-то вельможа с шёлковых носилок брезгливо швырнул в Ван-Дир-Го абрикосовой косточкой — наверное, принял за пьяного. Ривэн посторонился, давая косточке попасть в цель.

— Веди меня к ним, слышишь? — он думал, что закричит, но вышло какое-то шипение. — Веди прямо сейчас, ну!..

Ван-Дир-Го в ответ простонал что-то невнятное и, не прекращая всхлипывать, поднялся.

— Чего?…

— Сен-Ти-Йи, — загорелый палец упёрся в красный солнечный диск, и миншиец продолжил громче: — Сен-Ти-Йи. Магия. Мало времени.

* * *

Король покинул комнату, совершенно не возражая. Альен дождался, пока рабы-охранники в коридоре примут его под своё попечение, и перевёл взгляд на Сен-Ти-Йи.

— Рабыня-волшебница, рабыня — советница короля, мать Сен-Иля, — произнёс он, загибая пальцы. Холодное спокойствие угнездилось в голове после приговора: его не отменить, но настоящий поединок только начинается. — Не слишком ли много масок и совпадений?

— А не больше ли их у тебя, Альен Тоури? — негромко отозвалась старушка, пожевав губами-складками. — У Люв-Эйха ты хорошо играл свою роль. Жаль, что на рынке сорвался: наблюдать за тобой было мне в удовольствие.

— В удовольствие, — повторил Альен, пробуя слово на вкус. Здесь, в Минши, оно смешивалось с масляным запахом благовоний, отдавало ленью и животностью. Он впервые сполна понял, почему не посетил это королевство в годы своей неприкаянности: здесь ему не было места. — В удовольствие — смотреть, как я унижаюсь перед вельможами, чтобы выслужить свободу друзьям? Как показываю фокусы и рисую песком рыбок, пока разрыв в Хаос ширится?…