— Да?

— Все изменилось, — она заморгала. — Гляди. Ты горишь.

— Эстле.

— Ты должна его беречь, он когда-нибудь вернется сюда, уже после моей смерти, но вернется к себе, никто не рождается стратегосом, моя Аурелия, никто не рождается виктором и тираном.

* * *

— В этом случае я был бы безумцем! После того, что мы пережили надо Льдом!.. — крикнул Омиксос Жарник. — Взгляни на тех птиц, эстлос. Если сойдем еще ниже, эфир не выдержит, ладья распадется.

— Однако ты уже причаливал даже к поверхности Земли, на несколько десятков часов, — заметил стратегос Бербелек. — Да и надо Льдом ты шел всего в полустадии.

— И во второй раз такой ошибки я не сделаю, — отрезал гегемон «Уркайи».

Аурелия взглянула вниз, сквозь ураниосовый пол каюты гегемона в голове «Уркайи». Обращающийся корпус ладьи (крылья сложены, хвост вытянут) отделяло от пестрых джунглей почти два стадия. Они летели с юго-запада. Если верить картам стратегоса — истрепанные пергаменты эстлоса Бербелека закрывали половину пейзажа, — если им верить, они находились как раз над географическим центром Африканского Сколиодои, пятьсот стадиев к югу от Черепаховой реки, восемь тысяч от побережья Западного океаноса. С такой высоты положение центра можно было прекрасно оценить и невооруженным глазом, поскольку вместе с загустением Искривления джунгли утрачивали форму джунглей, в них уже не главенствовала зелень, на самом деле не главенствовал уже ни один из цветов, они смотрели с высот в хаотическую мешанину всех возможных красок и оттенков, в болезненный для глаз лепет света. Росли ли там еще хоть какие-то деревья? Невозможно сказать. Скалы, растения, звери, вода, огонь, движение или недвижность, образ или безобразность, облака твердого воздуха или дома и статуи из дыма и пламени — прищуриваешь левый глаз и видишь что-то иное, прищуриваешь правый глаз — и тоже видишь что-то иное, закрываешь оба — о, возможно, это и есть правда!

Вот уже который час они летели по небу над Сколиодои, встряхиваемые порывами внезапных ветров, что выплевывались Искривлением, неторопливо поворачивая согласно энергичным приказам стратегоса: чуть к северу, чуть к востоку — здесь, здесь, смотрите, здесь разыграется самая трудная битва, осада. Аурелия прижимала лоб к теплому эфиру, вытянувшись на голом полу, заслоняя глаза руками, чтобы поглубже заглянуть в разноцветный хаос под «Уркайей». Воистину, это не шло ни в какое сравнение ни с Ледяным Сколиодои, ни с куда более слабыми адинатосовыми плацдармами, обнаруженными на одиноких островках Восточного и Западного океаноса, столь крохотных, что они не имели названия, не были описаны ни в каких периплах. На вопрос же, откуда у него настолько точные карты океаносового Сколиоза, стратегос признался, что их вот уже несколько лет как составила Дева Вечерняя, опираясь на собранные ею донесения о новых морских тварях и на полученные от океаносовых пилотов сведения о течениях; именно затем она и посетила все крупнейшие порты Европы. Аурелии лишь теперь пришло в голову, что какоморф, атаковавший корабли крыс, не мог оказаться неожиданностью для эстлоса Бербелека; что эстлос Бербелек, скорее всего, специально выбрал такое место для встречи. У него были карты.