— Навуходоносор держит ее как заложницу.

Алитэ прикрыла уста веером.

— Я догадывалась.

— Ты очень на нее похожа, знаешь, лицо, фигура, голос, вчера я говорила с ней, даже интонации, только цвет волос, если бы переморфировала их в такое же светлое золото, как Лакатойа, — словно дочь.

Алитэ опустила глаза.

— Она говорила мне об этом.

— Да?

— Она не согласится, я знаю, что не согласится. Впрочем, и отец бы разъярился. Навуходоносор, скорее всего, захотел бы через меня отомстить им.

— О чем ты говоришь?

— Об этой твоей идее с заменой. Не получится.

— О какой идее? Я лишь сказала, что вы похожи — как мать и дочь, как сестра и сестра.

— Ах. Да. Ну она говорила мне, говорила мне не раз. Порой думаю… — Алитэ внезапно взорвалась нервным смехом, веер неистово затрепетал. — Я не должна быть с тобой настолько откровенной, ты ведь все ему расскажешь!

— А это разве хорошо?

— Шулима была убеждена, что именно отец прислал Зайдара. А тот не стал отрицать. Разругались они из-за другого.

— Разругались?

— Они всегда так…

— Что говорил стратегос?

— Ох, теперь ты меня выспрашиваешь.

— Прошу.

Алитэ вдохнула поглубже; склонив голову, взглянула на лунницу поверх веера.