— Вниз, вниз, вниз, — повторял Бербелек. — Забрать, забрать, забрать.

Ястребец склонил головку влево, вправо, влево.

— Вниззабратьвниззабратьвнизвниз, — заскрипел он.

Стратегос толкнул оконную раму — морозный воздух ворвался на чердак, из них всех задрожал именно Бабушкин, одетый в коричневую шубу. Зато вокруг тела Аурелии начал собираться в эфирных эпициклах теплый пар, белый туман закружил над ее головой.

Стратегос выставил руку в окно и подбросил ястребца над горбатой крышей. Большой орнитоморф еще раз крикнул что-то невнятное, а потом взлетел, несколькими махами крыльев поднявшись выше конька и сразу же исчезнув с глаз Аурелии в лабиринте белых крыш.

Аурелия, Туманная Дева, снова повернулась к Бабушкину.

— Что сделаем с ним?

Бабушкин показал ей Перевернутые Рога.

Стратегос покачал головой.

— Да не войдет тебе это в кровь, — сказал, склонившись к луннице. — Сила — в ее потенции, в возможности выбора, а не в выборе, уже совершенном. Мы могли бы его убрать — но зачем? Кроме того, он верный слуга Госпожи. Верно, Бабушкин?

— У меня шена и дети.

— Это предложение или угроза? Но не бойся, все уже решено, ты не сумеешь помешать. Ну беги.

Писарь обернулся на лестнице, переступил с ноги на ногу, облизал губы — на их глазах переламывался из Формы в Форму — и все же не сдвинулся с места.

— Фойду с фами.

— У тебя жена и дети.

— Ну и хуй с ней.

Смеясь, стратегос поднял руку над головой.

— Небо слышало, земля слышала, — кивнул он хоррорным. — Блокируйте вход.

Те передвинули на люк несколько сундуков, поверх бросили еще и заржавленный котел.

— Видишь, — проворчала Аурелия, обращаясь к эстлосу Бербелеку и кивая на служащего. — Он готов рискнуть собственной жизнью. Полагает, что новая власть в награду за верность сделает его как минимум министром. Столь искренний эгоизм должен бы развеять твои последние сомнения, эстлос.