Хоррорные вбросили внутрь Бабушкина, закинули следом за ним багаж и оружие, затем вспрыгнули сами, после заскочил стратегос, последней — лунница. Скорпион взлетел и развернулся, даже не захлопывая пасть, Москва промелькнула под Аурелией размытым пятном.

Омиксос подал ей родовой кераунет. Она уверенно приняла тяжелое оружие. Дядя — лица почти не видно за разогнанным кругошлемом — похлопал ее по плечу, эфир резко заскрежетал, столкнувшись с эфиром.

— В бой.

* * *

— Сейчас! Сейчас, сейчас, сейчас!

Скорпион бьет хвостом в стены Арсенала. Кремль трясется в корчах. Башня Тимура, пораженная первой, когда из нее открыли огонь по «Уркайе», рушится под собственной тяжестью в грохоте крушащихся камней, в сползающей лавине тысяч литосов щебня. Больше, однако, никто не стреляет, молчат даже пиросидеры и картечницы кремлевских казарм булашков Ивана Карлика — не прошло и минуты, еще не сыграли тревогу рога в Часовой Башне.

Скорпион вспарывает южную стену Арсенала, ударяя в меканичном ритме — раз, и раз, и раз. На высоте четвертого этажа возникает пролом шириной с голову скорпиона. «Уркайа» всовывается внутрь.

Лунная ладья во время боя пульсирует таким сиянием, такой жар прет от ее пироэфирной брони, что заваливший околицы снег с шипением тает и стекает по зданию хрустальными ручейками, вода превращается в серебряный туман. Корпус «Подзвездной» полностью скрывается в нем, и только яростное сверкание вырывается из горячего облака.

Из этого сверкания внутрь Арсенала выпадают пламенеющие Наездники Огня, Аурелия в первой дюжине; всего в эту миссию Герохарис отправил двадцать семь риттеров пироса, полный эннеон. Выпадают уже разогнавшись, подгоняемые стремительными эпициклами ураниоса, охватившими их бедра, колени, загривки.

Аурелия — в триплете под предводительством дяди, как третий риттер его дополняет кузен Оскров, Тимофей Фаэтон. Омиксос указывает влево. Они мчатся к западным дверям зала, двадцатипусовыми прыжками, каждый шаг выбивает в полу звездоподобные раны. Мрамор летает в воздухе, обломки рикошетят от вращающегося эфира — раз, второй, третий, наконец — глубоко втыкаясь в толстые стены, уничтожая покрывающие их фрески и траурные подношения.

Другой триплет сразу же пробивается этажом ниже: присев на корточки, гиппирои ввинчивают в пол руки в жутком вое вихревиц, их моментально окружает темная пыль перемолотого камня.

Еще три триплета вообще не задерживаются в своем порыве и выскакивают сквозь окна в противоположной стене, выпадая наружу и раскидывая в воздухе гигантские эпициклы кругоручного ураниоса: падая, разрубают северную стену.