– Ну, вот, – заворчал рогатый сторож, глядя на пролитое вино. – Опять включили ноги…

– Какие ноги?

– Куриные. Какие же? Мы щас пойдём отсель.

– Ох, ты! И далеко?

– А хрен их знает! – Рогатый икнул. – Не докладают мне, хоть я и царь. Ха-ха! Ты с нами или как?

Переполохнутый гость, будто в столбняке, стоял, глядел на пол, под которым с жутким, зловещим скрежетом заработали куриные лапы.

– Стойте! – завопил он, спохватившись. – Стойте!.

– Ну, конечно, – ядовито ухмыльнулся рогатый. – Их теперь не остановит даже бабушка Яга и дедушка Ага.

Бледнея от ужаса, Литага львиными прыжками припустил к двери. И очень даже вовремя. Промедли он ещё хоть полминуты и входные двери сказочного странного дворца автоматически закрылись бы на все замки.

Глава седьмая. Попутчики

Глава седьмая. Попутчики

1

И опять за окошками скорого поезда мелькали города и сёла, реки, поля, перелески, сосновые боры, берёзовая бель, горы и долы русского Отечества, преображённого новой эпохой, богатой на печальные контрасты. Рядом с тёмными, патриархальными избами, от старости вдавленными в землю, гордо стоял комфортабельный, нахально расфуфыренный коттедж. Старые церкви – намоленные веками, освящённые, представляющие собой сокровище деревянного и каменного зодчества, – в пору воинственного атеизма были отданы под склады, под свинарники, были заброшены или полуразрушены; дороги к этим церквам заросли. Зато поднялись головы новых куполов – засияли над реками, над угорами – и это не могло не радовать.

Задыхаясь на громадных перегонах, поезд ненадолго останавливался на разъезде или полустанке. И тогда молодой пассажир, что-то бережно придерживая за пазухой, в тамбур выходил или даже на землю соскакивал – с большим удовольствием дышал свежим воздухом, пахнущим мятной конфетой. Вкусный воздух был в округе – вдали от городов. И тишина благодатная. Слышно, как неподалёку от железной дороги сиротливо кукует кукушка, длинным горлом воркует ручей. Где-то за деревьями красно-узорным цыганским платком весело размахивал костер. Дым, прибитый потоками вечереющего воздуха, подползая к железнодорожной насыпи, терял свои перья в кустах бузины, калины и смородины. Ароматная прохладца наплывала с лугов. Пристанционные домики скрадывала голубовато-серая, таинственная мгла. Первая звезда прокалывала сумрак над горами – слабые лучи подрагивали иглами, сыпались на воду ближайшего озерка и в глухомань заболоченной старицы.

В голове состава раздался гулкий гудок. Вагоны дёрнулись, пересыпая железный горох от головы до хвоста, но поезд не поехал – заскрипели тормозные колодки.