– Иди на свой луна! – приказал он, приподнимая турецкий палаш, похожий на русскую абордажную саблю. – Иди, пока я бобрый. Добрый, знать.

Пристально глядя в глаза пирата, Златоуст проговорил:

– И вы ступайте с миром. Идите, откуда пришли.

Турецкий палаш, отчаянно сверкая солнцем, взметнулся над головой флибустьера.

– Ты мне будешь… – Горлопан снова коверкал слова, – советы совать?

– Да. Я вам советую бросить оружие. Ступайте с миром к себе на родину, а эту землю оставьте в покое.

Флибустьер позеленел от злости. Чёрную повязку сдёрнул в сторону – тремя глазами стал смотреть человека, дерзнувшего сказать ему такое, за что любой другой непременно угодил бы на бом-брам-рею, где всегда качается пеньковая петля, похожая на открытый рот незримого чудовища, глотающего людей. Но поскольку та пеньковая петля была далековато, трёхглазый дьявол решил взмахнуть турецким палашом и все дела – пусть голова глупца откатится в траву, где жадные псы или вороны изглодают её.

Разбойник размахнулся, но не ударил – произошла какая-то заминка.

Человек, стоящий перед ним, удивительно преобразился: его уста, слегка прикрытые усами, вдруг засверкали золотом. Человек стал что-то говорить, что-то вроде молитвы или старинного заклинания.

Заморский дьявол как-то вяло, нехотя, будто бы во сне, стал опускать оружие и вслед за этим широко, блаженно улыбнулся, обнажая дырку от выбитых зубов. Улыбаясь, разбойник руки вытянул по швам и всем своим видом напоминал бедного кролика, присмиревшего под гипнотическим взглядом удава. А дальше было и того диковинней. Этот грозный дьявол потихоньку подошел к колодцу и выбросил сначала пистолет с глушителем, потом гаранту, висевшую на поясе, а потом и турецкий палаш. Опустившись на колени возле колодца, он перекрестился и что-то прошептал. А через минуту, когда разбойник встал и повернулся – человека с золотыми устами нигде уже не было; он как будто растворился в воздухе, оставляя после себя туманное облачко, серебрящееся пылью, какую можно встретить только на просторах Млечного пути.

3

Впереди замаячила церковь. Деревья кругом церкви были сухие, костляво-страшные, словно бы растущие кверху корнями. Посланник хотел зайти, поговорить с кем-нибудь по поводу того, что происходит в бухте Святого Луки, но церковь была закрыта, людей не видно, только на паперти какой-то старик христарадничал – шапка перед ним лежала на земле.

Машинально сунув руку в белую мантию небожителя, Посланник выудил монету, бросил в чёрное гнездо засаленной шапчонки и дальше хотел идти…

И вдруг услышал хрипловатый голос за спиной: