– Да уж как-нибудь, – усмехнулся шеф, лицо которого по-прежнему было в тени. – Размеры нашей Галактики – двадцать килопарсек.

– А если на рубли перевести? – Кочегар хохотнул и погладил доску приборов, где мерцали лампочки. – Вот это бронепоезд, мать его…

– Не ругайся, – одёрнул машинист. – Видишь, дама в гостях.

– Извиняйте, – пробормотал кочегар и, подойдя к профессору, тихо спросил: – Это что за краля? Откуда она здесь?

– Любезный, – прошептал профессор, наклоняясь к уху кочегара. – Кто списки пассажиров составлял?.. Нишыстазила? Или вы? Или вы с ним заодно?

Черномазое лицо кочегара вытянулось от изумления и побледнело – от оскорбления.

– Ты что плетёшь, лупоглазый? – сердито сказал он, глядя в разнокалиберные стекла очков профессора.

– Это вы здесь лаптей наплели! – возмущённо зашипел Психофилософский. – А я поверил, связался с вами…

Машинист, загруженный работой, забыл про человека из племени ацтеков, – именно его пообещал привести профессор, а привёл какую-то барышню. И, судя по всему, барышня эта из племени русичей – видно по глазам, по волосам; машинист хоть и занимался сложными маневрами и лазерною пушкой, но всё-таки успел рассмотреть миловидное и скромное личико.

И надо сказать, это личико приглянулось ему с первого взгляда. И потому машинист наконец-то в открытую повернулся к девушке. Он вышел из тени и, поправляя белые перчатки, улыбнулся нежною улыбкой – сам того не замечая.

– Смотрите! – сказал он, показывая белой перчаткой. – Там, по курсу, двойная звезда. Сейчас произойдёт термоядерный взрыв колоссальной силы, и мы с вами, гражданочка, увидим рождение новой звезды.

И вслед за этими словами впереди по курсу что-то ярко вспыхнуло, и гражданочка, внутренне охнув, заплакала вдруг – прослезилась от какого-то странного чувства; ей показалось, что яркая вспышка произошла где-то под сердцем у неё – там зародилась новая звезда, звезда любви.

– Не понял, – удивился машинист. – Неужели вы так сильно перепугались?

– Нет, – прошептала девушка, сквозь слёзы глядя на машиниста и плохо видя его лицо. – Простите…

– А что? В чём дело-то? – суховато спросил он.

Сухость эта смутила её. Уже не глядя на машиниста, она достала носовой платок – промокнула под глазами и отвернулась. Да и в самом деле, что она могла ему сказать? Она ведь и сама была не в силах разобраться, почему её так сильно – так неодолимо! – вдруг потянуло к этому незнакомому человеку.

– Мне сказали, что здесь, – пролепетала девушка, – я смогу увидеть Златоуста.

Лицо машиниста вдруг стало белее перчатки, которую он в тот миг держал у подбородка.