Смутно вспоминается красное пятно заката – надкушенным яблоком солнце лежало на лазурном блюде океана, истекало соком где-то в немыслимых розовых далях. Помнятся обрывки из тех картинок, на которых были шлюпки, уже поднятые на борт и закреплённые по-походному. Запомнились тяжёлые бомбы якорей, несколько часов назад взорвавшие зеркальную поверхность и разворотившие тучи ила на дне – эти бомбы на якорных цепях со скрипом потянулись к «бомболюкам». Потом заработало мощное сердце машины, получив приток горючей крови. Встряхнулись, набирая обороты, закипели винты за кормой. Вода буграми встала вдоль бортов и пошла вприсядку плясать и притопывать, хрипловато булькая, точно похохатывая. Над океаном стала сгущаться дегтярная темень – вспыхнули яркие южные звёзды. Но этого капитан океанского лайнера уже не видел, господа присяжные и судьи. Капитан, потеряв сознание, до обеда проспал в своей каюте. Поднялся разбитым, нетрудоспособным. И неизвестно, как бы он поправил своё здоровье, повреждённое чужою волей, если бы ему на помощь не пришёл самый небольшой, самый невинный стаканчик испытанного огнеподобного рому.

Глава седьмая. Страницы из жизни счастливых

Глава седьмая. Страницы из жизни счастливых

1

Сколько времени прошло – никто не знал, часов они, счастливые, не наблюдали, дней недели не знали, летоисисления не ведали. Может, годы прошли, может, десятилетия миновали с тех пор, как они глазами проводили океанский лайнер. Проводы эти почему-то хорошо запомнились. Огромный океанский лайнер, словно белое облако, удаляясь в предвечернюю дымку, хрипло рявкнул на прощанье – эхо раскатилось и погибло в безбрежных просторах, и стало тихо так, как в первый день творения. И люди, оставшиеся на диком острове, многозначительно переглянулись.

– Что ты сделал с этим капитаном? – удивлённо спросил человек из племени ацтеков. – Они обычно с гонором, с крендебобелем, а этот шёлковый.

– Ничего особенного, – скромненько ответил машинист, – по душам поговорил, сказку рассказал да расспросил о жене, о дочери.

– А ты откуда так английский знаешь? И откуда ты знаешь генерала Надмирского?

– Сдаётся мне, – не сразу ответил машинист, – у нас теперь будет много времени для разговоров. А пока нужно подумать о ночлеге.

Островитян, оставшихся посреди океана, было четверо: машинист; профессор Психофилософский; человек из племен ацтеков и девушка, удивительно красивая, очаровательная, которая в эти минуты могла бы спокойно плыть на богатом океанском лайнере, но выбрала судьбу совсем другую.

Она даже имя выбрала себе другое.